Великий лес - [9]
— А что? — насторожилась, испуганно вскинула на Ивана ясные, голубые, хотя и с заметным оттенком печали глаза Вера Семеновна. — Вам… разве надо было со мною встретиться?
— Конечно, надо было, — добродушно улыбнулся Дорошка.
— Так чего же вы меня не вызвали? — еще больше насторожилась, даже как будто обозлилась Вера Семеновна, и белое, красивое лицо ее передернула гримаса боли. — Вам что… написали про меня?.. Прислали?..
В голосе Веры Семеновны послышалась слеза.
Тут уж смутился Иван Дорошка. «Что с нею? Она… будто ждет чего-то, боится?.. Ощетинившаяся, колючая…»
Вышел из-за стола, сказал:
— Я кое-что слышал о вас…
— Что же вы слышали? — прикусила тонкие губы Вера Семеновна. — И от кого?..
«Почему она так остро, нервно воспринимает каждое мое слово?» — подумал Иван.
— Хорошее о вас слышал… Только хорошее… От жены, Кати. Она в восторге от вас, от того, как вы держитесь с учениками, как излагаете предмет… А что я хотел встретиться, так это… вы должны понять. Вы приехали в наш Великий Лес, живете здесь, работаете с моею женой, а я вас так и не знаю, не встречались ни разу, не поговорили…
Странно, однако слова Ивана не успокоили женщину, а насторожили еще больше. Вера Семеновна как бы ушла в себя и некоторое время молчала, не отрывая от пола глаз.
— Я слышала, что вы сказали своему секретарю, — наконец произнесла она. — Мне понравились ваши слова: «Все для человека». Так давайте же человека и уважать…
«А я что, не уважаю?.. Ну хотя бы и ее? — снова подумал Иван Дорошка. — Странно… То она на что-то намекает, то вдруг чуть ли не упрекает в чем-то».
— Вера Семеновна, простите, но я не совсем вас понимаю, — сказал, нажимая на слово «вас», Иван Дорошка.
— Зато я очень хорошо понимаю вас, — тоже сделала ударение на этом слове Вера Семеновна.
— Что вы понимаете? Скажите.
— И скажу. Вы все знаете обо мне. И хотите… это скрыть, чтобы я не догадалась.
Вера Семеновна даже задыхалась — так нелегко было ей сказать то, что она все же осмелилась сказать.
— Гм, — улыбнулся как будто немного деланно Иван Дорошка. — Что, к примеру, как вам кажется, я знаю?
— Что? То, что и я знаю… — И Вера Семеновна подняла от пола глаза, посмотрела на Ивана. Иван уловил — взгляд холодный, ледяной. И чужой-чужой. — Ну, раз вы мне не говорите, я сама вам скажу, — зашептала горячо, торопливо, почти без передышки сквозь зубы Вера Семеновна. — Да, это правда, я жила с человеком, который… сейчас не со мною… не с нами… не здесь…
«Вот оно что!»
— Простите, но я об этом ничего не знаю, — спокойно смотрел на женщину Иван Дорошка, радуясь в душе, что понял наконец причину настороженности и скрытности Веры Семеновны.
— Вы все, вы все знаете, — снова насквозь пронзила Ивана колючим взглядом ледяных глаз Вера Семеновна. — И вы, и ваш брат Костик…
— При чем тут мой брат Костик? — удивился еще больше Иван.
— А при том… — Вера Семеновна вскочила с табуретки, подбежала к столу, за которым стоял Иван Дорошка. Худыми, длинными пальцами нервно расстегнула сумочку, которую до этого держала, как бы пряча, сбоку в руке, и достала оттуда увесистый булыжник. — Видите этот камень? — спросила у Ивана.
— Ну-у, вижу, — ничего не понимал Иван Дорошка.
— Так вот, этим камнем вчера ночью ваш брат Костик запустил мне в окно. Разбил, конечно, стекло и просто случайно не попал в голову…
— Откуда вы знаете, что камнем, как вы говорите, запустил мой брат Костик?
— Больше некому. Костик, вероятно, думает, что я нажаловалась директору и его исключили из школы из-за меня. Но это не так, я никому на него не жаловалась. Больше того — я была против исключения вашего брата из школы. Но сам Костик, наверно, этого не знает. И мстит. Мне и моей дочери Тасе. Не столько мне, сколько Тасе. Если он думает, что я это так оставлю, он вшибается. Я… подам на него в суд.
Иван Дорошка тяжело опустился на стул. Оплел руками голову, уперся локтями в стол. Задумался. «Ничего себе беседа вышла! А собирался встретиться, поговорить… Вот и встретились, поговорили…» Услыхал — Вера Семеновна всхлипывает, плачет. Поднял голову. Она сидела на табуретке и, отвернувшись, спрятав лицо в ладони, плакала. Худые плечи вздрагивали вместе с легким цветастым платьем, изящно, по-городскому сидевшем на ней.
— Успокойтесь, — как можно мягче, с сочувствием сказал Иван Дорошка. — Поверьте моему слову — я ничего не знаю про вашего мужа… А что Костик, как вы говорите, не дает покоя вашей дочери, Тасе, надо будет мне самому… Хотя… Я порвал всякие отношения с отцом, вернее — отец со мной. Но с Костиком… Поговорю. Это я вам обещаю. Ишь ты, что выделывает! Нет, надо серьезно им заняться, пока хлопец совсем не отбился от рук… Что же касается камня, который Костик бросил вам ночью в окно… Смотрите сами. Считаете, что дело надо передавать в суд, — что ж, передавайте. Никаких препятствий вам чинить никто не будет. Не думайте, что раз Костик мой брат, я стану его защищать. Я коммунист, председатель сельсовета… И родственные отношения… ни при чем… Я с отцом родным… Э-э, да не об этом речь…
Вера Семеновна достала белый платочек, вытерла, будто промокнула, глаза. Сказала, все еще глядя не на Ивана, а куда-то в сторону:
Борис Саченко — представитель среднего поколения белорусских писателей, автор ряда романов, повестей и рассказов, изданных на родном языке в разные годы. Лучшие из них вышли в свет в переводе на русский язык — «Лесное эхо», «Встреча с человеком», «Чужое небо», роман-реквием «Последние и первые». Рассказ «Соль» входил в книгу «Полесские были» (Саченко, Борис. Полесские были: М., Советский писатель, 1986), сюда же были включены повести «Пока не рассвело», «Последние и первые», «Записки Занедбайлы» и сборник «Полесские были», давший название всей книге, с рассказами: «Соль», «Волчица из Чертовой ямы», «Дикий кабан-секач», «Англицкая» сталь», «Кубышка золота», «Диариуш Матея Белановича». Впервые рассказ был опубликован в журнале «Наш современник» за 1981 год.
Когда Человек предстал перед Богом, он сказал ему: Господин мой, я всё испытал в жизни. Был сир и убог, власти притесняли меня, голодал, кров мой разрушен, дети и жена оставили меня. Люди обходят меня с презрением и никому нет до меня дела. Разве я не познал все тяготы жизни и не заслужил Твоего прощения?На что Бог ответил ему: Ты не дрожал в промёрзшем окопе, не бежал безумным в последнюю атаку, хватая грудью свинец, не валялся в ночи на стылой земле с разорванным осколками животом. Ты не был на войне, а потому не знаешь о жизни ничего.Книга «Вестники Судного дня» рассказывает о жуткой правде прошедшей Великой войны.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Излагается судьба одной семьи в тяжёлые военные годы. Автору хотелось рассказать потомкам, как и чем люди жили в это время, во что верили, о чем мечтали, на что надеялись.Адресуется широкому кругу читателей.Болкунов Анатолий Васильевич — старший преподаватель медицинской подготовки Кубанского Государственного Университета кафедры гражданской обороны, капитан медицинской службы.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.
Эта книга посвящена дважды Герою Советского Союза Маршалу Советского Союза К. К. Рокоссовскому.В центре внимания писателя — отдельные эпизоды из истории Великой Отечественной войны, в которых наиболее ярко проявились полководческий талант Рокоссовского, его мужество, человеческое обаяние, принципиальность и настойчивость коммуниста.
Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.