Великий лес - [56]

Ее разбудил треск зажигалки. Был уже день. Марын, не вставая с постели, натощак закуривал сигарету. Вероника с ужасом вспомнила события вчерашнего дня, а потом поняла, что не чувствует последствий операции. К ней вернулось ощущение силы, а вместе с ним память о ночном разговоре. Она встала с кровати, подошла к умывальнику и через голову стянула длинную ночную рубашку. Вероника стояла возле умывальника спиной к Марыну – рослая, с широкой спиной и большой грудью, видной в зеркале.

– Ты могла бы подождать, пока я выйду из комнаты, – заметил он. Она тихо засмеялась и повернулась к Марыну, массируя груди, которые у нее немного болели.

– Я думала, что ты не видишь во мне женщину.

Он поднял лежащую на полу газету и, притворяясь, что читает, заслонил лицо. Что-то подсказывало ему, что эта женщина начала с ним какую-то странную игру, и, что бы он ни сказал, это будет плохой ответ. Потому что вид ее грудей напомнил ему минуту, когда она вырывалась от Кулеши и стыдливо прижимала их к себе локтями, глядя на всех глазами, полными ненависти. Он вспомнил отель, лежащую на кровати шлюху и то, что его возбуждало. Сейчас он снова ощутил желание. Он погасил сигарету, отшвырнул газету и, в мыслях обзывая Веронику наихудшими словами, повернулся к ней спиной и начал торопливо одеваться. Он вышел из комнаты до того, как она закончила мыться.

Марын выкурил еще одну сигарету и вернулся в комнату. Веронику он застал уже одетой. Она причесывалась.

Он побрился и вымылся до пояса.

– Позавтракаем, а потом снова полежишь. Вечером, если будешь чувствовать себя хорошо, я посажу тебя в автобус. Вернусь только завтра, чтобы Хорст не догадался, что мы были где-то вместе.

Они спустились в гостиничный ресторан, который в это время был еще почти пуст. Он занял столик возле двух высоких худощавых девушек в тренировочных костюмах, видимо, баскетболисток. Вероника догадалась, отчего он выбрал именно этот столик, хотя в зале было столько других, тоже пустых. Девушки уставились на Марына глазами, полными восторга, а когда он слегка им улыбнулся, застенчиво прикрыли их веками. Марын был красивым мужчиной – она знала об этом, но только теперь, здесь, благодаря этим девушкам, поняла, как сильно он может нравиться. Похоже, каждый должен был обратить внимание на его небольшую голову с гладко прилегающими короткими светлыми волосами, на лицо, неподвижное, как маска, хоть с улыбкой, которая показывала белые зубы, его голубые глаза с внимательным взглядом. У него была юношеская фигура, но в нем ощущалась мужская сила. И эти его руки – такие маленькие, узкие, с длинными пальцами. Когда-то одна из однокурсниц в техникуме призналась ей, что такие мужские руки способны ласками довести женщину до потери сознания. Она не поверила, а сейчас подумала, что эти две девушки, видимо, тоже об этом знали. «Я выгляжу как монашка», – ей стало неприятно, что она одета в черное платье со стойкой.

Они заняли места, и Марын снова обменялся взглядами с девушками. Обе тихонечко захихикали, а Веронике, неизвестно отчего, вдруг стало неприятно. «Он останется тут на ночь и затащит одну из этих в постель. Они могут открываться без боли, наверное, они делали это уже много раз», – подумала она.

Когда им подали завтрак – яичницу, чай и булки, – она сказала:

– Я не могу возвращаться одна. От остановки больше двух километров. Я бы хотела, чтобы ты был со мной.

– Я должен остаться здесь, – ответил он немного раздраженно.

Она понимала причину этого раздражения. Время от времени он поглядывал на девушек, и его голубые глаза словно бы немного темнели, а губы легонько подрагивали. Так же проявлялось желание на лице Кулеши. Она ненавидела это в своем муже.

– Я объясню Хорсту, что мы встретились в автобусе. Он доверчивый и поверит, – добавила она.

Марын неожиданно прикрыл ее руку своей. А она вся напряглась от страха или, может, от брезгливости, потому что не любила, когда кто-нибудь к ней прикасался.

– Послушай, – понизил он голос до шепота, чтобы его не услышали те девушки. – Я должен отправить тебя отсюда, потому что хочу женщину.

Она ответила шепотом:

– Мы можем уехать послеобеденным автобусом. Я уже чувствую себя хорошо, но боюсь идти от остановки мимо дома Кулеши. Я не хочу ходить там одна, чтобы он меня не подстерег. Я ведь еще слабая.

– Ничего. Дойдешь.

– Хорст обещал тебе женщину. Не лишай его удовольствия что-то тебе дать. Ты получишь ту, которую хочешь, официантку из Гауд. Вернемся вместе, и я тебе обещаю, что если не в эту, то в следующую ночь она будет в твоей постели.

Вероника вынула руку из-под его руки, и сразу у нее исчезло чувство напряжения во всем теле.

– Я не хочу от вас никакой женщины, – покачал он головой. – Я сам устраиваю такие дела.

– Я знаю. Мне говорила об этом твоя жена. Но ведь ты не можешь обидеть Хорста, который хочет купить тебе женщину. Просто он таким образом хочет тебя поблагодарить. Марын рассмеялся:

– У меня никогда не было купленных женщин...

Девушки удобнее расселись на стульях, вытягивая перед собой очень длинные ноги. Просторные тренировочные костюмы скрывали их тела, но нетрудно догадаться, что обе были плоскими, с мужскими фигурами. Марын почувствовал страх, что, если он окажется наедине с одной из этих плоских женщин, желание вытечет из него так же, как с той девкой в отеле. Он пробудится только тогда, когда в своем воображении приведет в комнату обнаженную Веронику, защищающуюся от насилия. Сейчас он был возбужден, потому что возле него сидела Вероника, переполненная страхом и отвращением к мужчинам, женщина, которую можно получить только силой. Странно, что он с какого-то времени открыл в себе, что ему доставляет удовольствие пробуждать отвращение и брезгливость у Вероники, что он хочет еще раз увидеть ее глаза с выражением ненависти. Нет, он не хотел рисковать, не хотел, как в отеле, долго лежать беспомощным рядом с обнаженной девушкой, не желая ее совершенно.