Великий князь Николай Николаевич - [23]

Послѣ нѣкотораго молчанія, Великій Князь, по существующему разсказу, въ глубокомъ раздумьи произнесъ:

— Все это гладко на словахъ, но какъ провести эти идеи въ жизнь!... Хорошо, добавилъ онъ, наконецъ, рѣшительно, я попытаюсь сдѣлать, что могу. Я всегда счастливъ служить Государю и Отечеству...

Я пе могу, конечно, ни отрицать, ни утверждать достовѣрность ѳтой бесѣды. Но я могу съ полнымъ убѣжденіемъ отмѣтить, что, если этой бесѣды п не было, то она «могла быть», до такой степени она соотвѣтствуетъ внутреннему облику Великаго Князя. Тутъ все есть*, и его доступность, и безконечная преданность монархическому принципу, какъ таковому, и его горячность въ началѣ разговора, и его

отзывчивость къ убѣжденно сказанному разумному и логическому слову и, наконецъ, его безпредѣльная любовь къ отечеству, которая превалировала надъ всѣми остальными чувствами, какъ-бы эти послѣднія въ немъ ни были заложены.

Фактъ несомнѣненъ,что подъ вліяніемъ внѣшнихъ и внутреннихъ событій 1905 года, въ Великомъ Князѣ Николаѣ Николаевичѣ совершился весьма значительный внутренній политическій сдвигъ: изъ сторонника крайняго, мистически-релпгіознаго самодержавнаго монархизма или даже «царизма», онъ сталъ на путь «конституціонализма». Этотъ сдвигъ стоилъ ему, конечно, большой внутренней борьбы; его религіозно настроенная натура, быть можетъ, и впослѣдствіи вела его въ этомъ вопросѣ зигзагами, но несомнѣнно, что, въ общемъ, онъ намѣтилъ для Россіи дальнѣйшій политическій путь, указывавшійся ей народнымъ желаніемъ, — Это-то обстоятельство, несомнѣнно, и дало ему впослвдствіп популярность въ народѣ.

Въ воспоминаніяхъ графа Витте, касающихся обстоятельствъ, сопровождавшихъ подписаніе Императоромъ Николаемъ П манифеста 17-го октября, говорится, что при обратномъ возвращеніи на пароходѣ изъ Петергофа въ Петербургъ, Великій Князь Николай Николаевичъ, обратившись къ автору воспоминаній, сказалъ: «Сегодня 17-е число — это знаменательное число. Второй разъ въ это число спасается Императорская семья!...» Этой фразой Великій Князь опредѣленно указывалъ на чудесное избавленіе всей Императорской семьи отъ желѣзнодорожной катастрофы близъ станціи Борки и на его убѣжденіе въ томъ, что дарованный въ этотъ день конституціонный акгь былъ единственнымъ въ то время средствомъ спасти въ Россіи монархію и династію.

На безбрежный разволновавшійся океанъ никогда сразу не входитъ въ берега. Въ декабрѣ разразилось возстаніе въ Москвѣ. — Весною 1906-го года — волненія охватили Прибалтійскій край. — Въ усмиреніи этихъ мѣстностей приняли рѣшительное участіе войска, подвѣдомственныя Великому Князю. — Страну необходимо было оберечь отъ крайностей.

Рѣшившись на уступки, власть должна была поставить имъ предѣлъ. Этимъ объясняется та твердость, съ которою дѣйствовали, послѣ манифеста 17^го октября, войска при подавленіи дальнѣйшихъ безпорядковъ. Эта непреклонность дѣйствій вызвала со стороны соціалистовъ-террористовъ организацію ряда покушеній на жизнь Велпкаго Князя. Особенно угрожающъ былъ актъ, подготовлявшійся такъ называемой «группой семерыхъ», пресѣченіемъ котораго полиція обязана, какъ говорятъ, дѣятельности Азефа, извѣстнаго въ свое время провокатора. Между тѣмъ, только проявленной твердостью болѣе тѣмъ на десятилѣтіе 'была отсрочена гибель страны. Паденіе Россіи быть можетъ было бы окончательно предупреждено, если бы, рядомъ съ этой твердостью, шло разумное использованіе данной передышки, путемъ укрѣпленія и развитія однажды дарованныхъ свободъ.

Къ несчастью, событія въ Россіи пошли другимъ путемъ.

2. Предназначеніе Великаго Князя на случай войны съ Центральными Державами.

Мною уже было отмѣчено, что Великій Князь Николай Николаевичъ еще въ ноябрѣ 1902-го года 'былъ предназначенъ Императоромъ Николаемъ П, въ случаѣ войны съ Центральными Державами, Главнокомандующимъ войсками, предназначенными для дѣйствій на германскомъ фронтѣ.

Это 'было время, когда, вслѣдствіе роста русской арміи, требовалось намѣтить на военное время нѣкую промежуточную инстанцію между Командующимъ арміями и общимъ Главнокомандующимъ. При этомъ союзъ Германіи съ Австро-Венгріей представлялся въ Госсіи столь тѣснымъ, что въ русскомъ военномъ министерствѣ уже съ давнихъ поръ сложилось твердое убѣжденіе въ томъ, что, при военныхъ осложненіяхъ на западѣ, намъ придется имѣть дѣло не съ одной Германіей или Австро-Венгріей, но съ обѣими Центральными Державами, поддержанными, быть можетъ, еще Гумы-ніей. Въ этомъ случаѣ, русскимъ арміямъ пришлось бы дѣйствовать на столь огромномъ фронтѣ, который исключалъ возможность управленія однимъ Главнокомандующимъ. Вслѣдствіе этихъ соображеній, рѣшено было, въ случаѣ войны на западѣ, имѣть два болѣе или менѣе автономныхъ фронта: терманскій и австро-румынскій, какъ тогда называли юго-западный фронтъ, считая, что и Гу-мынія примкнетъ къ Державамъ Тройственнаго Союза. Во главѣ каждаго фронта (правильнѣе группы армій), состоявшаго изъ нѣсколькихъ армій, намѣчалось имѣть особыхъ Главнокомандующихъ, подчиненныхъ Верховному Главнокомандующему всѣми вооруженными силами. Какъ сказано выше, Императоръ Николай И намѣтилъ для Главнокомандованія германскимъ фронтомъ Великаго Князя Николая Николаевича, а для австро-румынскаго фронта военнаго министра того времени генералъ^адъютанта Куропаткина. При этомъ секретнымъ рескриптомъ на имя послѣдняго, даннымъ въ февралѣ 1903-го года, было указано, что, въ случаѣ военнаго столкновенія Россіи съ европейскими Державами, Государь приметъ на себя лично Верховное Главнокомандованіе.