Великий князь Николай Николаевич - [12]

Въ бытность свою въ полку эскадроннымъ командиромъ, Великій Князь, въ соотвѣтствіи со своимъ служебнымъ полковымъ положеніемъ, сближался нѣсколько короче лишь со старшими офицерами полка, сходясь иногда съ ними на «ты». Но вполнѣ близкихъ дружескихъ отношеній у него въ полку не было, что облегчило ему въ будущемъ переходъ на должность командира полка.

Надо однако замѣтить, что въ названномъ полку привыкли къ довольно частымъ назначеніямъ командирами полковъ своихъ же старшихъ полковниковъ, причемъ, благодаря такту офицеровъ, это не препятствовало вновь назначенному командиру становиться сразу въ свое новое положеніе. — Тѣмъ легче оказался такой переходъ для Великаго Князя. ІЬо отзывамъ его однополчанъ, вслѣдствіе продолжительнаго пребыванія Великаго Князя въ полку, между нимъ и полкомъ выработалась нѣкоторая какъ бы общность психологіи, которая въ концѣ концовъ спаяла полкъ съ его командиромъ въ одну общую монолитную массу.

По должности командира полка, Великій Князь выбралъ на освободившуюся вакансію полкового адъютанта ротмистра Крупенска-■го, который оставался въ этомъ званіи во весь періодъ пребыванія Великаго Князя во главѣ полка.

Офицеръ этотъ былъ однимъ изъ самыхъ довѣренныхъ лицъ Великаго Князя Николая Николаевича и, съ оставленіемъ послѣднимъ полка, перешелъ къ нему на должность личнаго адъютанта. — Впослѣдствіи, въ бытность Великаго Князя Верховнымъ Главнокомандующимъ, М. Е. Крупенскій былъ при немъ генераломъ для порученій. Великій Князь очень благоволилъ къ нему, говорилъ ему «ты», и въ моихъ ушахъ еще до сихъ поръ слышится ласковый по интонаціи и рѣзкій по тембру голосъ Верховнаго, зовущаго въ вагонѣ-столовой своего преданнаго бывшаго' полкового 'адъютанта уменьшительнымъ окрикомъ: «Крупа»!..

М. Е. Крупенскій исполнялъ у Великаго Князя обязанность какъ бы оберъ-гофмаршала. — Онъ былъ одимъ изъ самыхъ приближенныхъ къ Великому Князю лицъ и дольше другихъ сумѣлъ сохранить къ себѣ привязанность Великаго Князя.

Оставшись послѣ революціи въ Россіи, М. Е. Крупенскій очень бѣдствовалъ и, по имѣющимся свѣдѣніямъ, умеръ въ большой нуждѣ.

Въ обращеніи съ офицерами полка Великій Князь былъ по большей части сдержанъ, подавляя въ себѣ «ольденбургскую» кровь и никогда не позволялъ себѣ оскорбляющихъ рѣзкостей.

Непослушная горячая кровь отъ времени до времени все же (прорывалась, но чаще всего это было въ пылу какихъ либо строевыхъ ученій, пли по поводу пхъ, почему вскорѣ все забывалось, тѣмъ болѣе, что послѣ ученія, въ офицерскомъ собраніи, Великій Князь никогда не пропускалъ случая загладить непріятный осадокъ какой либо шуткой пли другимъ какимъ либо знакомъ вниманія къ офицеру, оказавшемуся причиной раздраженія.

На каждаго изъ офицеровъ Великій Князь смотрѣлъ, какъ на человѣка, добросовѣстно выполняющаго свой долгъ, что и обязывало его оказывать всѣмъ должное довѣріе п уваженіе. Лишь встрѣчаясь съ невыполненіемъ требованій службы, или — что еще было хуже — безразличнымъ къ ней отношеніемъ, онъ пользовался своей командирской властью, карая провинившихся, но всегда лишь въ мѣрѣ важности проступка. Въ этихъ случаяхъ ни для кого у него не было пощады и даже самые старшіе офицеры полка пе могли разсчитывать на какое либо снисхожденіе. Но ни къ кому у него не оставалось злобы, какъ не было у него и любимчиковъ. Лишь одного офицера, крайне неисправнаго по службѣ, опъ прогрессивно росшими взысканіями вынудилъ оставить полкъ.

Для характеристики времени, надо замѣтить, что въ тѣ отдаленные годы, о которыхъ идетъ рѣчь, полковыхъ судовъ «чести» въ русской арміи еще не существовало. Въ гвардейскихъ частяхъ обязанность быть блюстителемъ чести полкового мундира лежала на старшемъ по чину офицерѣ полка (старшій полковникъ). Въ нужныхъ случаяхъ послѣдній собиралъ негласно совѣтъ старшихъ офицеровъ полка, которымъ и принадлежало сужденіе о поступкѣ, вызвавшемъ въ данномъ случаѣ какое либо сомнѣніе. Такимъ образомъ командиръ полка, въ большинствѣ случаевъ назначавшійся изъ состава очередныхъ кандидатовъ не своего полка, былъ облегчаемъ въ своихъ обязанностяхъ по наблюденію за частной жизнью офицеровъ полка, легко въ своихъ подробностяхъ ускользавшею въ огромномъ морѣ большого столичнаго города.

Заботливость Великаго Князя къ своимъ офицерамъ проглядывала во всѣхъ мелочахъ.

Мнѣ разсказывали такой мелкій, но характерный случай. Въ иолку служилъ офиперъ, который, по состоянію своего здоровья, не могъ выноситъ вина. Чтобы имѣть возможность участвовать въ пирушкахъ, устраивавшихся на общихъ собраніяхъ, офицеръ этотъ, вмѣсто вина, потягивалъ изъ кружки черный шведскій портеръ, Какъ извѣстно, лишенный почти всякаго алкоголя. — Приближался полковой праздникъ, обычно праздновавшійся во всѣхъ полкахъ русской арміи чрезвычайно торжественно. По обычаю, за общимъ столомъ, во время обѣда, командиръ полка предлагалъ поочередно офицерамъ выпить «чару зелена вина» изъ полкового серебрянаго ковша, весьма часто внушительныхъ размѣровъ.

— Посмотримъ, какъ то ты выйдешь изъ положенія, — подсмѣивались надъ непьющимъ его товарищи! Отказываться вѣдь не полагается: командиръ самолично подноситъ чару, а кругомъ всѣ офицеры подпѣваютъ: