Великий де Голль. «Франция – это я!» - [47]
Французские подразделения участвовали в последних битвах войны в Европе и дошли до Берлина и Вены. 8 мая 1945 года Франция в лице генерала Жана-Мари де Латра де Тассиньи участвовала в подписании акта капитуляции Германии. Председатель Временного правительства пристально наблюдал за событиями на фронтах и затем следил за развитием ситуации во французской зоне оккупации. 3 июня он писал де Латру де Тассиньи: «Я удивлен, что с момента окончания военных действий, получил от вас всего несколько отчетов. Прошу вас писать мне ежедневно об администрировании австрийских и немецких территорий силами, находящимися под вашим руководством, о политической и экономической ситуации, о моральном состоянии населения и его отношении к войскам, об атмосфере, царящей в нашей армии, и ее связях с союзниками»{293}.
18 июня в Париже, на холме Валерьен, председатель Временного правительства присутствовал на церемонии, посвященной годовщине его исторического призыва к французам[26].
В августе открылась Потсдамская конференция, на которую де Голля тоже не пригласили. Он с горечью отмечал в своем дневнике: «Еще раз все происходит таким образом, что сначала все решают без нас, а потом уже спрашивают нашего согласия, не сомневаясь, что оно поступит»{294}. Конечно же, генерал одобрил постановления Потсдамской конференции, одним из которых Францию вместе с США, Англией и СССР ввели в Совет министров иностранных дел. Он был призван решать проблемы мирного урегулирования. В конце августа глава Временного правительства отправился в Соединенные Штаты по приглашению нового президента Гарри Трумэна. 2 сентября от имени Франции генерал Леклерк подписал капитуляцию Японии. В октябре де Голль побывал во французской зоне оккупации Германии.
В Париже председатель Временного правительства продолжал работать в здании военного министерства на улице Сен-Доминик, а жил с семьей в небольшом доме около Булонского леса. В часы отдыха он вел переписку с родными и близкими. Генералу присылали письма и свои произведения известные французские писатели. Он отвечал им, читал некоторые присланные романы, принимал писателей у себя. Де Голль навсегда запомнил фразу Цезаря – «С самых ранних лет я понял, что истинные поэты и историки – лучшее украшение страны» – и был полностью солидарен с великим римлянином. Он по собственной инициативе познакомился с Франсуа Мориаком, Жоржем Дюамелем, Андре Мальро, Жоржем Бернаносом. 5 февраля 1945 года генерал писал Дюамелю: «Подарок вашего замечательного издания «Страсть Жозефа Паскье» – меня очень тронул. Я не утерял вкус к красивым книгам и благодарен вам за то, что вы напомнили мне о их существовании»{295}.
В конце 1944 года председатель Временного правительства познакомился с Клодом Мориаком, публицистом, сыном известного писателя. Постепенно они сблизились. Мориак начал постоянно бывать у де Голля (одно время был даже его секретарем), вести записи их разговоров на самые разные темы. Так он стал своего рода «придворным историографом» генерала{296}. «Наши первые встречи с де Голлем, – писал Мориак, – произвели на меня такое впечатление, что любое свидание с ним мне казалось очень важным». И далее он обрисовал портрет генерала: «Этот величественный человек всегда держался на расстоянии и как бы охранял свой престиж. Но лишь только я оставался с ним наедине во время наших бесед, он становился более доступным. Даже если рядом с ним была тысяча людей, он излучал из себя какое-то сияние, заставлявшее видеть его одного. Подписывая или читая письма, которые я ему давал, он всегда комментировал текст, часто воскрешая в памяти прошлое, своих бывших друзей или красоту девушек ушедших времен. И вот вдруг за незначительными размышлениями неожиданно проскальзывало признание, откровение, ставившее под сомнение самые серьезные государственные дела»{297}. Со временем де Голль позволил приблизиться к себе французскому журналисту Жану-Раймону Турну, который также в течение многих лет вел записи и затем опубликовал их{298}.
Многие писатели, историки, публицисты сами расценивали председателя Временного правительства как «лучшее украшение страны». Ему было посвящено уже несколько десятков книг. В 1944 году о нем написал его старый друг Люсьен Нашен{299}, а известный писатель Поль Клодель посвятил генералу оду{300}. Однако среди французских писателей были и такие, которые в годы оккупации активно сотрудничали с фашистами. При всей своей любви к литературе де Голль считал, что действиям этих людей не может быть оправдания. Когда писателей Робера Бразийяша и Поля Шака суд приговорил к смертной казни, глава Временного правительства не стал заменять ее пожизненным заключением. Еще один известный писатель-коллаборационист Пьер Дриё Ля Рошель, не дожидаясь заключения под стражу, покончил с собой.
Общественно-политическая жизнь Франции в 1945 году набирала обороты. Прежде всего это выразилось в возрождении политических партий. Свою деятельность возобновили Французская коммунистическая партия (ФКП) во главе с Жаком Дюкло и вернувшимся из СССР Морисом Торезом и Социалистическая партия (СФИО), возглавляемая Леоном Блюмом и Ги Молле. На левом фланге Рене Плевеном и Франсуа Миттераном была образована небольшая партия Демократический и социалистический союз Сопротивления (ЮДСР)
