Великий Александр Невский. «Стоять будет Русская Земля!» - [25]
Поэтому не случайно уже упоминавшийся немного выше покровитель Ордена тамплиеров, один из самых неистовых «борцов за веру» того времени — католический проповедник аббат Бернард Клервоский (1099–1153) (впоследствии канонизированный Римской церковью) провозгласил в 1147 году такой проникнутый истинной «благостью» призыв, как призыв «уничтожить или народ славянский, или их веру»[127]. Да, читатель, если ранее, в 1120-х годах, «святой отец» из Клерво горячо призывал европейских рыцарей к уничтожению мусульман на Ближнем Востоке, то теперь этот католический прелат счел необходимым уничтожить славян, объявляя Крестовый поход уже против них…
Вот что, довольно многословно, будто бы оправдываясь, писал в связи с этим старый историк польского происхождения: «Саксонский народ, трезвый, деловой, не обольщался обещаниями церкви, не увлекался пламенным воображением народов Южной Европы, которых непосредственные сношения с Востоком давали религиозному их стремлению обильную пищу, ибо предоставляли им значительные вещественные выгоды. Для саксов же и их торговли обетованной страной была земля полабских славян (подчеркнуто нами. — Авт.), в которой тоже господствовали язычники, и имя христианское подвергалось гонению. (Поэтому), когда блеснула мысль предпринять Крестовый поход (не только) против отдаленных турок, а и против ближайших славян, вдруг родилось всеобщее воодушевление. Король Конрад, отправляясь весной 1147 года на Восток, созвал государственный сейм во Франкфурте, на котором светские и духовные князья постановили не отставать от короля в религиозном самоотвержении, но быть, подобно ему, послушными сынами церкви и отправиться походом против славян-язычников…»[128]Именно на этом сейме вышеупомянутый «святой отец» Бернард из Клерво и провозгласил свой пламенный призыв… Тогда же, кстати, «не теряя времени, «святой» Бернард начал раздавать (как некогда папа Урбан II на Клермонском соборе) знаки креста из алой ткани. Когда запасов этих символов предстоящего похода не хватило на всех желающих, аббат Клервоский, стремясь еще сильнее разжечь религиозный пыл присутствующих, не пожалел своего одеяния и начал наспех вырезать кресты из сутаны»[129]. Сутаны католического прелата, как известно, кровавого цвета…
Разумеется, продолжает далее А. Павинский, «папа Евгений III, одобряя новое направление религиозного чувства и «священного подвига», не замедлил предоставить всем крестоносцам такое же отпущение грехов, какое получали отправлявшиеся на Восток (Ближний Восток. — Авт.); при этом счел нужным предостеречь, чтобы никто не принимал от язычников денег, при виде которых, по верному предположению папы, охладевал религиозный пыл…»[130]
По традиции на призыв о Крестовом походе откликнулись много бедняков, главным образом из тех местностей, которые недавно были поражены голодом. Однако в целом, отмечает историк, в настроениях массы крестьян в тот момент уже не было религиозно-освободительного воодушевления, которым сопровождалось начало Первого Крестового похода 1096 года. Теперь, 50 лет спустя, плачевные уроки того похода не прошли даром. Европейские хронисты свидетельствуют даже о народных возмущениях, проявившихся в связи с подготовкой еще одной крестоносной «священной войны» против язычников. Существенной причиной этого недовольства было поголовное обложение податью на нужды «священной войны»[131].
Подчеркнем еще раз: немецкое феодальное рыцарство уже давно зарилось на земли славян, живших к востоку от Лабы и в Прибалтийском Поморье. В IX–XI веках здесь выросло много больших городов, развернувших широкую торговлю. Купцы из многих стран, стекавшиеся в Волынь (в устье Одры), в Щетин — главный город Поморья, в Аркону (на острове Руяна), вывозили отсюда меха, соль, мед, воск, изделия из рога, золота, серебра. По мере того, как умножались богатства восточных соседей, разогревались и захватнические аппетиты немецкого рыцарства. Именно поэтому идея облечь агрессию против славян в форму «священной войны» нашла широкую поддержку прежде всего среди немецких феодалов. Призыв папы Евгения и Бернарда Клервоского к вторжению на славянские территории пал на готовую почву. Освятив начавшийся в том же 1147 году новый захватнический Крестовый поход в Сирию и Палестину, Римская церковь одновременно благословила и немецко-католический «Drang nach Osten», агрессию против славян и других народов Прибалтики[132].
«Город Магдебург был избран местом собрания войск, конец июня 1147 года временем открытия похода. Никлоту Бодрицкому, одному из самых могущественных славянских князей, известно было о приготовлявшемся со всех сторон движении, он решился предупредить поднимавшуюся бурю. Адольф, граф Вагрии, союзник Никлота, присутствовавший во Франкфурте на сейме… разоблачил свое лицемерие, когда послы Никлота попросили у него помощи… В помощи было отказано. Против (славянских племен) бодричей[133] и лютичей, истощенных продолжительной борьбой с немцами, поднимался весь христианский мир от Вислы и датских островов до Рейна (подчеркнуто нами. — Авт.). Так что, — отмечает историк-поляк, — ввиду такого религиозного воодушевления, полабским славянам предстояло или принять насильственно вводимое христианство, или погибнуть в бою с рьяными вооруженными проповедниками…»
