Великие завоевания варваров. Падение Рима и рождение Европы - [197]

Сравнение исторических и археологических свидетельств, таким образом, приводит к кажущемуся парадоксу. В тех регионах Европы, где происходило распространение корчакской материальной культуры, имел место миграционный процесс, в котором участвовали небольшие социальные ячейки. С другой стороны, есть исторические сведения о переселении куда более крупных объединений славян (будь то племена или военные силы – если сербы и хорваты и впрямь являлись таковыми) в те регионы, где археологи не обнаружили следов масштабного распространения «чистых» социально-экономических систем корчакского типа. Это на первый взгляд кажется удивительным. Здравый смысл подсказывает, что чем крупнее сообщество, тем больше вероятности, что оно сохранит свой уклад. Однако, если поразмыслить, станет ясно, что славянские социальные объединения появились совсем недавно, в рамках процессов быстрого социально-политического и экономического развития, протекавших среди славян близ Византийской границы либо в Аварском каганате. Мы вернемся к этим процессам в главе 10, но есть все причины полагать, что по большей части их переселение было спровоцировано динамическим взаимодействием между соседними группами, а также возможностями и опасностями, выпавшими на их долю из-за близости к крупным и богатым империям – Византии и Аварскому каганату. Другими словами, именно крупные славянские племена, в отличие от малых фермерских хозяйств корчакского региона, были больше подвержены влиянию процессов, которые могли заставить их отказаться от старых корчакских культурных норм.

В связи с нехваткой данных нет причин долго рассуждать об этой проблеме, но стоит поразмыслить о том, что все это может нам сказать о славянских миграционных группах, которые существовали в условиях, не получивших вообще никакого освещения в сохранившихся исторических источниках, – на севере Центральной Европы в VII–VIII веках и в европейской части России в VIII–IX. В Центральной Европе, между Вислой и Эльбой, археологи обнаружили третий вариант результатов миграции. Суковско-дзедзицкая культура, разумеется, пополнялась местными традициями славян, уже живущих на тех или иных территориях, и прежде всего это касается типов керамических изделий. Но могилянская культура, которая и начала процесс славянизации, является, по сути, вариантом корчакской, и даже суковско-дзедзицкая культура в ранние периоды не ушла так далеко от старых норм. На первоначальных островках ее распространения (см. карту 18) заселение происходило в виде создания маленьких открытых деревень, похожих по размеру на корчакские, но в них обычно встречались наземные хижины, а не землянки. Хотя и впитавшие чужую культуру больше всех остальных, первые славянские миграционные группы, скорее всего, мало отличались по размеру от тех, которые создали корчакскую Европу. Почему в таком случае они так легко отошли от норм корчакской системы – это вопрос, к которому мы скоро вернемся.

О миграционных процессах в европейской части России мы можем судить лишь по археологическим остаткам, то есть по косвенным свидетельствам. Но некоторые характеристики обнаруженных поселений, как в случае с корчакскими в Европе, могут многое рассказать нам о типе социальной единицы, вовлеченной в процесс экспансии, а следовательно, и пролить свет на сам процесс. Возьмем, к примеру, поселение борщевской эпохи на холме близ села Новотроицкого в Северной Украине. Крутые склоны холма служили ему природной защитой, и археологи обнаружили скопление из пятидесяти землянок, датируемых VIII–IX веками. Значит, общее население деревушки составляло несколько сотен человек. Выбор места и характер самого поселения позволяют предположить, что условия жизни были далеко не мирные, о том же говорит конец его существования – поселок, по всей видимости, был уничтожен в ходе набега. Новотроицкое – не единичный пример. Роменско-борщевские поселения обычно располагались в местах, где легче держать оборону, – на вершинах холмов или в болотах, нередко их обносили стеной, и плотность населения в них была довольно высокой.

Это позволяет сделать два вывода. Во-первых, расселение славян по этой территории было отнюдь не беспрепятственным. Такие поселения строят лишь в случае необходимости, и его судьба показывает, что без таких мер было не обойтись. Во-вторых – и это следует из первого утверждения, – экспансия славян в этом регионе, скорее всего, совершалась группами, достаточно многочисленными для того, чтобы возводить и поддерживать укрепленные поселения. Если экспансия встречала сопротивление, маленькие группы просто не удержались бы в регионе. Их должно было быть достаточно, чтобы построить поселок, в котором можно защитить себя и свои семьи.

Несмотря на нехватку письменных памятников, похоже, что миграционные группы, действующие на северо-западе России с VIII века, были гораздо больше тех, что ранее распространяли корчакскую культуру и ее варианты в Центральной Европе и к востоку от Карпат, в Россию и Украину. Эти укрепленные поселения резко отличаются от небольших незащищенных в корчакской, пеньковской и даже колочинской системах VI и VII веков, подчеркивая, что в более поздний период миграция славян вступила в новую эру. Мы по-прежнему видим экспансию, начало которой было схожим скорее с «волной продвижения», нежели с внезапной оккупацией обширных территорий, но со временем ее природа изменялась, пока более крупные социальные группы не стали переселяться на спорные территории. В целом экспансия славян в европейскую часть России вполне могла принять форму, которую мы наблюдали в других условиях, современных и исторических, когда поток небольших миграционных групп задает темп и в конечном счете они реорганизуются в более крупные, встретив на пути яростный отпор – как сделали готы и другие германцы в III веке, викинги – в IX и буры – в XIX