Великие русские старцы - [9]

И Господь, видя нас так поступающих, простит и нам наши прегрешения, молитвы наши примет, как благой дар, и дарует нам богатые Свои милости.

Преподобный Паисий Величковский (1722–1794)

Духовному деланию преподобный Паисий Величковский учился на Афоне, родине русского монашества, колыбели аскетического просвещения, которого недоставало старцу в русских монастырях и молдавских скитах.

Но и Афон в то время переживал период упадка. Обходя иноков, преподобный искал себе духовного отца-руководителя, но не нашел и пребывал в уединении, проводя жизнь в большой строгости.

Двери кельи его никогда не замыкались, и ничего у него там не было, кроме икон и книг, которые он нашел с большим трудом и которые брал у болгарских иноков; их-то он изучал и читал с крепким вниманием. С них-то и начал дело обновления иноческой жизни.

Постепенно вокруг преподобного Паисия стали собираться монахи, желавшие строгой аскетической жизни. Преподобный Паисий, по совету со своей братией, купил у Пантократорского монастыря ветхую келью святого пророка Илии и заново создал Ильинский скит. Иноки устроили здесь церковь, трапезную, пекарню, странноприимницу и шестнадцать келий. Старец имел намерение братство более чем до пятидесяти человек не увеличивать, почему и устроил шестнадцать келий, каждую на троих. Славя Бога, с радостью перебрались иноки в новое свое убежище. Стройно потекла жизнь их. И увеличились еще более труды старца. Многие из святогорской братии и новоприходящие, когда видели такую богоугодную жизнь Паисиевского братства, усердно просили старца принять и их в свое стадо. Старец вынужден был принимать. Кельи для этих пришельцев не было, но они пристраивали келейки при каменной стене под первыми кельями, на двоих-троих. Трудились же все вместе, и сам старец днем делал ложки, а ночью, — он спал не более трех часов, — занимался переводом отеческих книг с греческого на славянский язык и исправлением древних славянских текстов. От одного из своих братий — Макария, он научился не только разговорному новогреческому языку, но и древнему книжному. Кроме скитского братства, многие святогорские иноки других обителей были духовными чадами преподобного. Даже Святейший патриарх Серафим, живший в Пантократорском монастыре, нередко навещал старца для духовной беседы, — то приходя пешком, то приезжал на ослике. Не раз патриарх и старейшие в обители Пантократорской иноки приглашали старца для служения Божественной литургии и, когда он служил, утешались духовно.

Старец Паисий служил всегда с глубоким смирением, благоговением и слезами. Его служение так всех умиляло, что некоторые от избытка чувств и слез не могли достаивать службы и выходили на время из храма, чтобы успокоиться. Плакали почти все, плакал старец-патриарх, от избытка сердца говоря: «Слава Богу! Слава Богу!»

Братство преподобного все более и более умножалось, и обитель становилась уже тесной. По совету афонских монахов, преподобный Паисий половину братии переселил в запустевший монастырь Симоно-Петр, но турки заставили его уйти оттуда: они взяли с него семьсот левов в уплату числившихся за этим монастырем долгов и еще хотели взять, поэтому старец пробыл лишь три месяца. Это событие и было тем обстоятельством, которое побудило преподобного Паисия и его учеников оставить Святую гору и перейти в Молдо-Валахию, сперва в Драгомирну, а затем, после Русско-турецкой войны, когда часть молдавской земли перешла к Австрии, в Нямецкий монастырь.

То обстоятельство, что старец переселился в Молдавию, а не в Россию, легко объясняется. Преподобный Паисий горячо любил Россию и часто подписывался «Родимец Полтавский», но перейти в Россию для него значило бы погубить все свое дело. Тогда было время на Руси мрачное — от Екатерины I до Екатерины II. Царствование Екатерины II было ознаменовано введением монастырских штатов, погубивших множество монастырей. Было закрыто три четверти русских монастырей. Молдавия же была свободна от подобных опытов увеличения средств государства за счет разорения и закрытия монастырей. И те невзгоды, что пришлось перенести там преподобному Паисию, были ничто в сравнении с тем, что его ждало бы в России. Потому-то он мудро и избрал себе место вне России. Замечательно, что митрополиты Платон и Гавриил, оказывая старцу любовь и внимание, в Россию его не звали.

Самая личность старца могуче влияла на всех, и одно его присутствие уже воодушевляло на подвиги. Он был преисполнен благодатных даров: духа премудрости и разума, совета и крепости, ведения и благочестия, духа страха Божия. Преисполненный великой любовью к ближнему, он был тих и мирен, кроток, долготерпелив и младенчески незлобив. Смиренный вид преподобного Паисия сиял чистотой целомудрия, и самое лицо старца сияло отблеском небесной славы. Его очищенному взору открывалось тайное. Он провидел смерть своего благодетеля воеводы Григория Гики; ему часто во сне виделся меч, висевший на волоске над головой воеводы, который вскоре был казнен султаном турецким. Двух нерадивых иноков старец со слезами умолял исправить свою жизнь, но они не послушали. И вот один вскоре утонул, а другой умер в пути. При его пламенной молитве в то время было немало чудес от иконы Божией Матери.