Великие русские старцы - [61]

— Чего вам нужно от меня, смердящего? — говорил он. — Обращайтесь с чистой верой к Пречистой Божией Матери и святым угодникам Печерским. Они вам все дадут, что нужно. А у меня ничего нет. Подите!..

Тем, кто гордился своим образованием, старец говорил: «Я невежа, простец несведущий и неученый; в состязание с вами входить не могу, а пустословить не хочу; чего доброго, вы, нынешние мудрецы, пожалуй, и меня собьете с пути».

Но когда к нему приходил простой человек, жаждавший полезного слова, отец Феофил принимал его охотно. Он говорил иносказательно, и эти немногие слова показывали все душевное состояние человека. Часто он давал какую-нибудь вещь, незначительную, но содержавшую намек на предстоявшую человеку участь.

Обычно старец носил ветхую одежду, исшитую белыми нитками; грудь была почти всегда полуоткрыта, на ногах изорванные туфли, а то иногда на одной — сапог, а на другой — валенок. Голова была иногда повязана грязным полотенцем.

Но когда преподобный Феофил приступал к своим келейным молитвам, он преображался: надевал мантию, а перед чтением Евангелия и акафистов надевал епитрахиль и фелонь и зажигал три лампады.

Опоясанный железным поясом с иконой Богоявления, который он никогда не снимал, он клал множество поклонов, а для отдыха прислонялся к стене или ложился на узкую скамью.

Постоянно занятый внутренней своей жизнью, он не заботился о порядке в келье: «Пусть все вокруг меня напоминает мне о беспорядке в моей душе».

Кроме стола, аналойчика и скамейки, в келье ничего не было. В комнате бывало так холодно, что замерзала вода. Но старец, надев тулуп и валенки, становился на молитву и, весь охваченный ею, уже ничего больше не замечал.

Денег Феофил не брал, а если, после долгих уговоров, соглашался взять, то тут же раздавал их бедным.

Чтоб не оставаться праздным, он сучил шерсть, вязал чулки и ткал холст, который давал иконописцам для их работы. Трудясь, он читал наизусть Псалтирь и разные молитвы.

Получая пищу из братской трапезы, он перемешивал все вместе — сладкое с горьким и, когда ему говорили, как это он может делать, он отвечал: «Ведь и в жизни сладкое перемешано с горьким». Но часто старец вовсе не касался пищи, оставляя ее всю для бедных и странников. Вообще пост он соблюдал чрезмерный.

В конце 1844 года, крайне ослабев силами, подвижник стал проситься перевести его к Больничной церкви Киево-Печерской лавры. Но вместо того он определен в Голосеевскую пустынь, в окрестностях Киева. Слухи о его высокой жизни распространялись по Киеву, многие хотели видеть старца, и тогда он, для избежания мирской славы, усилил свое юродство. За это старец был удален на так называемую Новую пасеку, а затем в Китаевскую пустынь, окруженную высокими, поросшими густым лесом горами. Старец уходил в глубь леса и целыми днями погружался в молитву. Еще долго показывали тот пень, на котором он иногда целыми сутками молился о прощении всего мира, не ведущего, что он творит, и скорбел о растлении века.

Преставился преподобный старец в 3 часа дня 28 октября 1852 года.

Мощи преподобного Феофила пребывают в Китаевской пустыни, в монастырском храме в честь Двенадцати апостолов.

Духовные наставления

◊ Молиться надо за врагов. Они большей частью сами не ведят, что творят. Да они даже и благодетели наши: нападками своими они укрепляют в нас добродетели, смиряют на земле дух наш, а на небе сплетают нам райские венцы. Род человеческий приходит в изнеможение, подвижники ослабевают в силах, и тем только и спасаются, что их гонят и причиняют им скорби.

◊ Нечасто делился старец своими думами, и лишь в глубоком сознании о необходимости того. «Смотри, — сказал он одному из близких к себе, — не сей пшеницы между тернием, а сей на тучной земле; да и тут еще хорошо разглядывай, нет ли лебеды, чтоб не выросло плевелов, заглушая ростки пшеницы».

◊ «Любите, — повторял он, — любите друг друга любовью святой и не держите гнева друг на друга. Не прельщайтесь ничем. Не прилагайте сердца ни к чему земному. Все это оставим здесь. Только одни добрые дела пойдут с нами на тот свет. Чаще надо молиться и оплакивать свои грехи, да не свои только, но и своего ближнего».

Преподобный Парфений Киево-Печерский (1790–1855)

Старец Парфений (Краснопевцев) был духовником Киево-Печерской лавры. Познание падшей оскверненной человеческой природы погружало его в великую скорбь, сокрушало до изнеможения. «Бедные, бедные люди, — говорил он, — если б они знали, какие блага они меняют на смрад греховный», и эту склонность ко греху приписывал врагу спасения.

В 1838 году, в возрасте сорока восьми лет, он был облечен в схиму самим митрополитом Киевским Филаретом. И с еще большей всепоглощающей силой предался схимник молитве, которая вросла в сердце и действовала даже во сне. Он видел однажды в таком сне свое сердце, объятое пламенем. Его молитвенное правило состояло из чтения утром, в полдень и вечером по одному евангелисту, совершения ежедневно пения всей Псалтири, молитв утренних и вечерних, акафиста Спасителю, Божией Матери, поклонения страстям Христовым и песни «Богородице Дево, радуйся», которую он произносил триста раз.