Великие русские путешественники - [40]

У Калгана путешественники имели возможность видеть великую китайскую стену, еще до начала нашей эры выстроенную китайскими владыками для защиты от набегов гуннов и других кочевников.

По словам китайцев, стена эта имеет в длину 5000 километров; на самом же деле она вдвое короче. Высота ее от пяти до десяти метров; примерно через каждые двести метров устроены башни.

Из Калгана наши путешественники прибыли в Пекин. Тогдашняя столица Китая не понравилась Пржевальскому.

Снаряжение в глубь Центральной Азии

В Пекине они снарядились в дальнее путешествие: приобрели семь вьючных верблюдов и две верховые лошади, запаслись оружием и охотничьими припасами.

Охотой экспедиция надеялась добывать коллекции птиц и зверей, а кроме того, охота должна была доставлять — и действительно доставляла — пропитание в негостеприимных местах.

Из продовольствия взяли шестнадцать килограммов сахару и по мешку с просом и рисом.

Кроме помощника, Пыльцова, с Пржевальским отправилось двое казаков. Больше людей нельзя было взять из-за недостатка денежных средств. Поэтому нашему путешественнику вместе с товарищем приходилось вьючить верблюдов, пасти их, собирать сухой помет («аргал») на топливо — словом, исполнять все черные работы. Один из казаков был одновременно и переводчиком, и пастухом, и поваром, и работником.

Большие затруднения в Китае пришлось испытывать с китайской денежной системой. В Китае в те времена существовала только одна определенная монета, это — чох, монета, сделанная из сплава меди с цинком, с четырехугольным отверстием посредине. Для удобства счета чохи нанизывались на нитку но пятисот штук.

Чох — очень мелкая монета: на один наш серебряный рубль приходилось около трех с четвертью килограммов чохов. На сто рублей давали 328 килограммов чохов, что составляло груз для трех верблюдов, которые сами стоили 240 рублей, не считая необходимого при них погонщика.

Везти с собою такое количество денег было невозможно. Но в качестве денег в Китае в ходу было серебро в слитках; оно шло на вес. Единицей веса служил серебряный лан, который равнялся нашим двум серебряным рублям. Правительство отливало ямбы — слитки серебра весом в 50 лан. На ямбах выбивалось казенное клеймо. Для расплаты слитки разрубали на куски большей или меньшей величины. При отвешивании серебра китайские купцы всегда обсчитывали покупателя. Притом курс чохов в разных местах был различный: в Пекине за лан серебра давали 1500 чохов, а в Калгане — 1800.

Из-за плутовства купцов и менял наши путешественники всегда были обсчитываемы, обвешиваемы и обманываемы самым бессовестным образом.

Целью предстоящего путешествия было посещение Тибета. Весною 1877 года караван, в составе Пржевальского, его помощника Пыльцова, двух казаков (одного бурята и другого — русского), восьми верблюдов и двух верховых лошадей, выступил из Калгана.

Пустыня Алашань. Монголы

К западу от большой излучины Хуан-хэ расстилается пустыня Алашань. «На многие десятки, даже сотни километров, — говорит Пржевальский, — мы видим здесь голые, сыпучие пески, всегда готовые задушить путника своим палящим жаром или засыпать песчаным ураганом. В них нигде нет капли воды; не видно ни птицы, ни зверя, и мертвое запустение наполняет ужасом душу забредшего сюда человека».

Растительность, там, где она есть, крайне скудная. Наиболее важное растение — это древовидная солянка саксаул, «дерево пустыни», достигающее высоты в три-четыре, иногда до пяти с половиной метров. На поделки это дерево не годно, но дает прекрасные дрова, которые превосходно горят. Ветвями саксаула охотно питается верблюд. Саксаул растет и у нас в Средней Азии: в туркменских Каракумах и в других местах.

Большое значение для монголов имеет трава сульхир, растущая на песках. Это колючее солянковое растение достигает высоты немногим более полуметра. Его мелкие семена, созревающие осенью, доставляют вкусную и питательную пищу.

Монголы собирают сульхир и обмолачивают его на голых глинистых площадках, которые встречаются среди песков (у нас такие площадки в песках Средней Азии носят название «такыр»). Семена поджаривают на огне, толкут и получают вкусную муку, которую едят, заваривая чаем.

Пржевальский и его спутники охотно питались такой мукой и даже запасли ее на обратный путь. Сульхир служит отличной пищей также для верблюдов, лошадей, овец и птиц.

Из мелких грызунов в Алашанской пустыне попадается песчанка; она живет в зарослях саксаула и до того дырявит землю своими норами, что часто совершенно нельзя ехать верхом. «Целый день, — жалуется Пржевальский, — слышится писк этих зверьков, столь же скучный и однообразный, как вся вообще природа Алашаня».

Во времена Пржевальского в Алашанской пустыне жили одичавшие лошади. В этой же пустыне открыт Пржевальским горный баран (аргали). Из птиц замечательна саксаульная сойка. Нередко встречается саджа, о которой мы уже говорили.

Живут в Алашане монголы, которые занимаются разведением верблюдов.

Монгол, — говорит Пржевальский, — обладает многими похвальными качествами: он добродушен, честен, хороший семьянин, гостеприимен. Нрава он весьма мирного: крупные преступления, в особенности убийства, у монголов весьма редки. Пешая ходьба во всеобщем презрении у монголов. Поэтому, если только есть возможность, он шагу не сделает без верховой лошади, постоянно привязанной возле его юрты. Угощают гостей прежде всего кирпичным чаем, а летом молоком или кумысом. Замечательно, что в Урге (теперешний Улан-Батор) в те времена кирпичный чай служил ходячей монетой: чайный кирпич весом в 600 граммов стоил на тогдашние русские деньги 60 копеек; эти кирпичи, кроме того, разрезывали на 30 кусочков. У монголов существует обычай обмениваться с гостями хадаками; хадак — это небольшой кусок шелковой материи вроде полотенца. Монгол отличается удивительной памятью: он легко отыщет своего заблудившегося барана в тысячном стаде другого владельца, припомнит масть и признает лошадь, на которой ездил много лет назад, прекрасно ориентируется в пустыне, подмечает и знает многие явления природы.