Великие романы - [23]

Очень скоро гарем императора быстро стал учреждением сугубо номинальным. Все силы, которые у него еще оставались, немолодой император тратил на новую наложницу. Теперь ее звали Ян Гуйфэн – «Драгоценная Наложница», а не «Драгоценная Супруга», как переводят некоторые переводчики, ушибленные нашей викторианской моралью. Император проводил с нею дни и ночи, приглашал ради нее в свои покои лучших актеров и музыкантов, не говоря уже о поэтах. Особенно почитали Ли Бо, которому оказывали поразительные знаки внимания. Когда его посещало вдохновение, лично Ян Гуйфэн растирала тушь для того чтобы он поскорей мог запечатлеть на бумаге свое новое стихотворение. А император собственной рукой помешивал в стакане для Ли Бо горячее питье драгоценной ложечкой. Что может быть лучше, чем такое отношение императора к поэту? Жаль, что недолго оно продолжалось…

Интриганы добрались и до Ли Бо. Посвятив Ян Гуйфэн очередное стихотворение, он сравнил ее с летящей ласточкой. Евнухи принялись нашептывать, что это издевательство: ведь Ян Гуйфэн была кем угодно, только не стройной и худенькой, красавица была в теле, вполне способная пережить легкий голод. И Ли Бо был изгнан из императорского окружения – женщины многое способны простить, но не насмешки над своей внешностью. Однако своей милостью император его не оставил. Отправляя его в странствие по стране, он вручил ему золотую пластину с указом: «Высочайше пожаловано Ли Бо звание беспечного и свободного ученого, вольно странствующего сюцая (по-нашему, человека с высшим образованием). В любом винном заведении страны он вправе получать вино, а в государственном управлении – деньги: в областном управлении – тысячу гуаней, в уездном – пятьсот (а каждый гуань – это тысяча монет в единой связке). Военные или гражданские чины или простолюдины, отказавшиеся при встрече с ученым обеспечить ему должное уважение, будут рассматриваться как нарушающие императорский указ». Тем не менее двор покинул великий ум. Не беда, скажете вы, бывают беды и похуже. Ах, не заглядывайте вперед – придет время и этим бедам…

Хорошо ли было Ян Гуйфэн в императорских наложницах второго ранга? Ведь супруга все-таки была теоретически важней. Так вы же понимаете, супруга – для протокола, а вопросы решает наложница. И не беда, что император на тридцать четыре года старше. Китайские вельможи, судя по литературе, знали много удивительных тайн. В китайских книгах написано, что самые достойные чиновники, чтобы не обижать своих многочисленных наложниц, занимались с ними любовью прямо во время приема граждан по их жалобам, не отвлекаясь от подписывания бумаг и даже параллельно участвуя в совещаниях. Но одно угнетало сердце Ян Гуйфэн – что ее родня не так счастлива, как она. И Ян Гуйфэн делала все, чтобы осчастливить свою родню. А влюбленный император все назначал и назначал ее родственников на многочисленные важнейшие государственные посты. Вы, наверное, скажете, что это невозможно и немыслимо, но император при этом не учитывал ни их деловых качеств, ни способностей, ни преданности идеалам китайского государства. Страшно сказать, но протекция Ян Гуйфэн решала все: если ты родственник или родственница императорской наложницы – племянник или, не дай Бог, кум, – считай, что ты уже член правительства! Вот какие невероятные вещи творились в Китае за 1250 лет до нашего времени. Сейчас, конечно, такого больше нигде нет. Правда ведь или я что-то путаю?

Насколько такая семейственность хороша или плоха, не буду спорить – как бы чего не вышло… Но в Китае вышло плохо. Чем ближе родственник, тем выше должность ему доверялась. Строя для Ян Гуйфэн прекрасные дворцы и возводя для нее купальни на самых красивых озерах Поднебесной, император Сюань Цзун не забыл назначить первым министром ее двоюродного брата Ян Гочжуна. А этот самый Ян Гочжун был человек невероятно жадный и тщеславный. Чтоб не транжирить императорскую казну, он экономил на всех расходах. А чтоб не обременять императорскую казну лишними средствами, он аккуратно перегружал сэкономленные деньги в свою сокровищницу. Помимо всего Ян Гочжун еще считал себя великим полководцем и, чтоб доказать это всем, немедленно затеял войну с государством Наньчжао, соседом Китая. А едой, скажем так, армию он не перегружал. Уйдя в поход, армия обнаружила, что и есть нечего, да еще и отобрать не у кого. Запомните этот стиль поведения, он еще сыграет роковую роль не только в судьбе Ян Гочжуна. Некогда деятельный и рассудительный император не замечал, что творится. Он смотрел только на Ян Гуйфэн, а та улыбалась и говорила, что все в порядке. А из похода на Наньчжао вернулся только один воин из десяти, да еще и умирающий от голода, – после ужасных разгромов и то бывает лучше.

Тут всплыл еще один непростой для многих государств фактор – национальные проблемы. Думаете, у нас сейчас это непросто? Куда косому до зайца – национальный состав Китайской империи всегда был гораздо сложней. Для нас китайцы все на одно лицо, а между прочим даже в современном Китае северные китайцы не понимают речь южных. Объединяет их только иероглифическое письмо – слова произносятся совершенно по-разному, а пишутся одинаково. К нам чай пришел из Северного Китая, где его называли «ча», а к англичанам – из Южного, где его называли «тэ» – слова разные, а иероглиф один. А в те времена китайцы еще и были народом изнеженным, к войнам неспособным. Ян Гочжун решил, что найдет на них управу среди живущих в Китае кочевников, которые и воюют лучше. Причем особо быстрое повышение досталось на долю Ань Лушаня, сына согдийца и турчанки, человека смешного, маленького, с толстым животом. Когда он впервые попал на прием к императору, тот улыбнулся, ткнул его пальцем в живот и спросил: «А что в этой огромной сумке?» – «Ничего, кроме преданности моему государю!» – нашелся Ань Лушань. С этого ответа началась его феноменальная карьера. Вскоре он стал цзедуши, губернатором приграничной провинции, неоднократно водил китайские войска в бой – и побеждал и был побежден, но карьера двигалась. Помимо войн он занимался такими важными государственными делами как доставка к столу Ян Гуйфэн из Южного Китая ее любимых орехов личжи, которые почти невозможно перевозить, поэтому и в наших магазинах они большая редкость. Не доставляют нам этих орехов – а вот Ань Лушань с доставкой справлялся! Эстафеты из лучших конников скакали день и ночь, но драгоценные орехи попадали на стол императора и его драгоценной наложницы вполне пригодными к употреблению. Наверное, этой массе здоровых мужчин и отличных лошадей все равно больше не было чем заняться.