Великие религии мира - [6]

Развитие логической мысли цивилизованных народов время от времени отвергало истинность мифопоэтического творчества, и казалось, что его образы сохранятся только как риторические фигуры, как украшение речи. Но потом возникали вопросы, перед которыми логика вставала в тупик. Индийский мыслитель Нзхавшыаща, живший около двух тысяч лет назад, показал, что всякое логическое предложение связывает или разделяет отдельные предметы, понятия: Жучка — собака, собака — не кошка (по-русски мы подразумеваем связку «есть», в других языках она обязательна: Bobby is a dog; a dog is not a cat). Но целое — это и субъект (Жучка), и предикат (собака), и связка «есть», целое нераздельно. К нераздельности целого (и вечного) логика не дает подступа. И время от времени тоска по цельности заставляет возвращаться к мифологическим образам, к мифопоэтическим намекам на тайну Целого и критиковать мысль, которая разрушает целостность жизни (эту разрушительную роль логики хорошо показал Достоевский в «Сне смешного человека»).

Традиции мировых религий различают икону (символ нераздробленного света вечности) и кумир, идол, которому можно мазать губы салом, добиваясь удачи. Впрочем, было уже сказано, что многие до сих пор путают икону и кумир, не только бесписьменные племена, но и люди, тронутые образованием. Надо полагать, что наши отдаленные предки тоже не умели различать разные сферы духовного опыта. Научившись рисовать, научившись ваять из камня и кости, человек дал образ тому, что не имело образа, подошел к тайне целостного и вечного. Но другие рисунки и фигурки (а иногда те же самые) могли использоваться для колдовства, для управления скрытыми стихийными силами. Прошли десятки тысяч лет, прежде чем Исаак Сирия-нин написал: «Просить у Бога земного — все равно что просить у царя навоза».

По веревке на небо

Ни один бушмен или австралиец не сомневается, что можно видеть своих духов, даже самого главного, «того, который наверху». Духи приходят во сне или в особых состояниях, которые многие племена превосходно умеют вызывать. Индейцы не признают юношу полноценным членом общества, пока он не увидит своего духа. Мальчики во время обряда инициации (посвящения в мужчины) постятся, не спят ночами и иными способами доводят себя до состояния транса, в котором действительно видят какой-то призрак. Считается, что этот дух становится потом личным покровителем человека (наподобие ан-гела-хранителя у христиан). Таким образом, каждый человек должен сам прикоснуться к некой тайне, стать тайновидцем (мистиком). Английский этнограф Тайлор говорил: «дикарь видит то, во что он верит, и верит в то, что он видит». Ошибается ли «дикарь» в своем опыте? Или в чем-то ошибаемся мы, недоверяя ему?

Как уже сказано, примитивный интеллект очень связан; язык неразвит, не допускает сложных объяснений; и приемы работы, формы поведения и т. п. часто передаются «догматически», без всяких доказательств — на веру*. Это не особенность религии, это черта неразвитого сознания в целом. Но как раз в своей мистической практике человек примитивного племени очень самостоятелен. Он непосредственно переживает состояние экстаза и говорит об образах, которые воспринял сам, а не принял на веру. И дело не только в том, что у него ярче фантазия и он воображает себе то, чего на самом деле нет (как, например, австралийские женщины воображают и видят во сне участие тотема в зачатии). Примитивные племена владеют психотехникой, способной поспорить с самыми лучшими современными образцами (это искусство впоследствии мало развивалось).

Инициация — один из самых характерных обрядов примитивного общества. Она имеет практический воспитательный смысл. Суровые испытания готовят мальчика к жизни, которую ему придется вести. Мальчики-бушмены должны, например, самостоятельно убить зверя, а потом отдать мясо старшим и сидеть на пиру, не беря в рот ни крошки, не выражая нетерпения. Другие чисто ритуальные испытания тоже имеют смысл закалки, воспитания выносливости. Например, австралийским мальчикам выбивают зуб, бушменским — рассекают кожу и втирают в ранку пепел. Но основной смысл инициации — посвящение в тайну культа (и культуры). Человек проходит через обряд, в котором он испытывает муки и страх смерти, а потом чувство бессмертия. Австралийские женщины (которым строго запрещено подходить к обрядовой площадке) провожают мальчиков с плачем, как будто те идут умирать, и встречают юношей как воскресших. Женщины прекрасно знают, что инициация не смертельна и даже не опасна, но таков смысл обряда. Это священная игра, игра в смерть и воскресение, примитивная трагедия (или мистерия), примитивная литургия.

Тех, кто обнаруживает повышенные способности впадать в транс и видеть духов, старые ведуны отбирают и передают им свое искусство. Ведуны совмещают несколько позднейших профессий: священника, поэта, сказителя, колдуна, врача и аптекаря, готовящего лекарства, а также яды (у бушменов — для отравленных стрел). Это специалисты всех видов умственного труда. У наиболее примитивных племен они работают совершенно бескорыстно, когда другие отдыхают. Заплатить им в бушменском быту просто нечем. Ведун исполняет свой долг потому, что чувствует призвание к нему, потому что другие этого не умеют, а потом, вместе с другими, идет на охоту. Ведуны — первые собиратели тех семян, из которых выросло дерево культуры. А из ошибок и заблуждений ведунов выросли все человеческие суеверия.