Великие религии мира - [19]

Сократ не провозглашал и никому не навязывал каких-то новых истин. Он хотел помочь каждому найти свой подход к истине, помочь ученикам стать ее самостоятельными искателями, рождать истину и таким образом стать сопричастными ей.

Афиняне не признали Сократа. Этот «овод» слишком беспокоил их сонное благополучие. Они обвиняли его в непочтительном отношении к богам, в развращении умов молодежи и осудили его на смерть. На суде Сократ произносит свою знаменитую защитительную речь — «апологию». Он припирает своих обвинителей к стене, показывает полную беззаконность, противоречивость и бездоказательность их обвинений. Но еще важнее того, что говорил Сократ, то, как он это говорил. Ни на минуту угроза смерти не заставила его задрожать или изменить себе. «Если уж принимать за верное что-либо, — говорил он, — то это то, что с человеком хорошим не может случиться ничего плохого ни при жизни, ни после смерти». Главнейшее не то, что происходит во внешнем мире, а то, что происходит в душе человека. И с этой точки зрения он считает свой жребий наилучшим. Смерть вовсе не кажется ему таким уж злом. Она не может повредить душе, значит, она нейтральна. «Я, афиняне, этим, пожалуй, и отличаюсь от большинства людей, и если я и кажусь мудрее других, то разве только тем, что недостаточно зная об Аиде, я так и считаю, что не знаю. А что нарушать закон и не повиноваться тому, кто лучше меня, будь то человек или бог, нехорошо и постыдно, это я знаю». И Сократ, руководствуясь тем, что знает, хочет одного — чистой совести. Это благо безусловное, и оно важнее для души, чем жизнь или смерть. «Избегнуть смерти, афиняне, не так уж трудно. А вот что гораздо труднее — избегнуть нравственной порчи: она настигает стремительней смерти...» «Я ухожу отсюда, приговоренный вами к смерти, а они (обвинители. — Авт.) уходят, уличенные правдою в злодействе и несправедливости. И я остаюсь при своем наказании, а они при своем».

Сократа обвиняют в том, что он безбожник. И он на самом деле чувствует себя независимым по отношению к тем внешним богам, которым поклоняются его сограждане. Но у него есть свой Бог. Он — внутри. Его голос раздается из глубины сердца. И только к нему Сократ прислушивается. Он противопоставляет внутреннее внешнему, живое осмысление — слепому послушанию, творчество — привычке.

Нет, не нужен такой «овод» афинянам. И приговоренный к смерти Сократ предсказывает им: «Я утверждаю, афиняне, меня умертвившие, что тотчас за моей смертью постигнет вас кара тяжелее, клянусь Зевсом, той смерти, которой вы меня покарали. Теперь, совершив это, вы думаете избавиться от необходимости давать отчет в своей жизни, а случится с вами, говорю я, обратное: больше появится у вас обличителей — я до сих пор их сдерживал. Они будут тем тягостнее, чем они моложе, и вы будете еще больше негодовать. В самом деле, если вы думаете, что умерщвляя людей, вы заставите их не порицать вас за то, что вы живете неправильно — то вы заблуждаетесь. Такой способ самозащиты и не вполне надежен и нехорош, а вот вам способ и самый хороший и самый легкий: не затыкать рта другим, а самим стараться быть как можно лучше. Предсказав это вам, тем, кто меня осудил, я покидаю вас».

Предсказание Сократа исполнилось. Афины теряют свое духовное первенство. Ученики Сократа рассеиваются по всей Элладе. Самый значительный из них, Платон, всю жизнь будет носить в себе образ учителя, писать о нем и развивать его учение. Он разовьет мысли Сократа о высшей Красоте и Любви. Эта «небесная», «платоническая» любовь и красота впоследствии сольются с христианскими представлениями. Философское движение не могло остановить надвигавшуюся гибель греческих богов и всей культуры, основанной на их почитании. Оно только помогло торжеству новой религии.

Чем более властными становились боги, владевшие умами толпы, тем более проступала их обреченность. Старое силой пыталось подчинить себе живой человеческий дух. Но река прорвала плотины и проложила себе новое русло.

Глава третья

Сущий (вера древних евреев)

Книга книг*

Древняя Эллада оставила нам огромное количество книг и статуй. Древние евреи все свое творчество вложили в одну книгу — Библию. Правда, называть ее одной книгой неправильно. Это книги, а не книга (что и означает точный перевод греческого слова). Это множество повестей, сложенных разными людьми на протяжении столетий (с VIII по II век до н. э.). Но все они затем были объединены в одну книгу, священную для иудаизма и христианства и до сих пор живую.

Нельзя по-настоящему знать европейскую культуру, не зная Библии. Из этого источника черпали сюжеты, мысли и образы художники и писатели, философы и композиторы на протяжении многих сотен лет. Вечные темы — проблемы добра и зла, смысла жизни, смысла любви и страдания — в большинстве случаев развивались на материале библейских сюжетов с библейскими персонажами. Их принимали или не принимали, переосмысливали, углубляли, делали более тонкими и символичными или огрубляли и примитивизировали, — но так или иначе ими жили. Крестьянские восстания средних веков не раз происходили под знаменами, на которых были написаны слова библейских пророков. И с той же Библией связаны мракобесие, фанатизм, борьба против науки и гуманизма. Костры, на которых сжигались еретики, тоже были санкционированы авторитетом Библии.