Великие путешествия античного мира - [51]

Страбон протестует и против доверия Эратосфена к сообщениям Питея о северных берегах Европы к востоку от устья Рейна, указывая, что об этих странах в его время, после походов римских полководцев, не было известно ничего определенного. К сожалению, в нашем распоряжении очень мало данных для суждения об описаниях Эратосфена внутренних областей северных стран, и, в частности, стран Причерноморья. Однако сохраненные преимущественно Страбоном, а также и некоторыми другими авторами отдельные штрихи показывают, что Эратосфен был во многих случаях оригинален и располагал материалом, из других источников неизвестным. Таково, например, его сообщение о зимнем холоде в причерноморских странах, из-за которого лопались даже бронзовые сосуды.

Хотя Эратосфен и повторяет версию Гекатея о лунообразной форме Черного моря, но лишь в виде иллюстрации к собственным соображениям о разделении Эвксинского Понта как бы на две части мысами — Карамбисом, расположенным на пафлагонийском берегу Малой Азии, и Бараньим лбом, находящимся в Крыму. Расстояние между этими мысами не превышает, по его мнению, 1000 стадий. Черное море, соответственно такому взгляду, состояло из двух отдельных морей, соединенных проливом шириной около двухсот километров. Представление об этих выступающих посредине Черного моря мысах восходит, насколько известно, к Эфору, что засвидетельствовано Псевдо-Скимном.

Эратосфен, подобно своим древнеионийским предшественникам, отнюдь не чуждался мифологического материала. Его в особенности, сколько можно судить по отрывочным данным, занимала легенда об аргонавтах, которых он во главе с Ясоном направляет пешком из Колхиды в Армению и Мидию. В этом свидетельстве, быть может, следует усматривать намек на попытку рационалистического истолкования Эратосфеном древней версии мифа об аргонавтах, предполагавшей их возвратное путешествие по Фасису и океану. Эратосфен, видимо, старался истолковать кавказский этап маршрута аргонавтов в свете тех данных, какие Патрокл сообщал о водном пути через Кавказ и Каспийское море в Индию.

Несравненно больше можно сказать об осведомленности Эратосфена в области географии Северной Азии, для описания которой, помимо сочинений спутников Александра Македонского он пользовался, несомненно, и периэгесой Демодаманта, побывавшего у северных рубежей Индии и на Сырдарье. Именно ему, вероятно, Эратосфен обязан своими сведениями о верхнем течении рек Окса и Яксарта и живущих по этим рекам народах.

Эратосфен знает массагетов к западу от течения Окса. Согдиан и саков он помещает к северу от Индии, а частично и бактриан, которых он называет также соседями массагетов, имея в данном случае в виду, может быть, бактрийскую границу на западе на рубеже III–II столетий до н. э. Эратосфенову границу между саками и согдианами по Яксарту, равно как и между согдианами и бактрами по Оксу, находим мы и у Птолемея. В тапирах, между гирканами и ариями, следует видеть, может быть, тех тапуриев-скифов, которых Птолемей локализует в Скифии вместе с анареями и галактофагами у подножия Тапурских гор.

Не в пример спутникам Александра Македонского и авторам, писавшим на основании их данных, Эратосфен осведомлен совершенно точно о раздельности бассейнов Каспийского моря и Меотиды, а также о раздельности и независимости друг от друга рек Окса и Яксарта, с одной стороны, и Танаиса — с другой. По этому поводу он полемизирует с Поликлетом, утверждавшим идентичность Яксарта и Танаиса, в частности, на том основании, что на Яксарте растет ель — растение, по мнению Поликлета не встречающееся в Азии. Эратосфен показал, что ель растет также и в Индии и что именно из елового леса Александр Македонский соорудил свой флот. Страбон прибавляет к этому, что Эратосфен опроверг многие из подобных утверждений спутников Александра, основанные на ошибочных географических представлениях.

Этим исчерпываются данные для суждения о географии Эратосфена как в общих ее чертах, так и применительно к северным странам. Насколько позволяют судить по большей части отрывочные замечания Страбона, Эратосфен пытался привязать изображение обитаемой Земли, полученное им от предшествующей географической традиции, и те поправки, которые были привнесены в IV и III столетиях до н. э., к твердому костяку меридианов и параллелей, проведенных им на основании астрономических определений и арифметических расчетов расстояний. Эратосфен, однако, в своих расчетах отправлялся не от градусной сетки, на которую посредством определения широты и долготы были бы нанесены границы материков, страны, реки, горы и отдельные пункты. Наоборот, его меридианы и параллели были привязаны к некоторым географическим пунктам, находившимся, по его далеко не всегда точным расчетам, на определенном меридиане или параллели. Так, меридиан, проведенный им через Александрию, проходил через Родос, Троаду, Византий и Борисфен — пункты, лежащие в действительности далеко не на одном меридиане, со значительными отклонениями от него к западу и востоку.

Эти искажения бросились в глаза Гиппарху, который на полстолетия позже разделил меридиан на 360 частей и, приняв измерение земного круга Эратосфена, определил протяжение одного градуса в 700 стадий, назвав каждое такое расстояние «климатом». Гиппарховы климаты представляли собой, в сущности, лишь более дробные и регулярные деления тех семи частей обитаемой Земли, которые установил Эратосфен своим разделением меридиана на пространстве от Мероэ до Туле.