Великие пророки и мыслители. Нравственные учения от Моисея до наших дней - [5]

Жизнедеятельность всех живых существ, включая тех высших животных, которые в эволюционном ряду стоят близко к человеку и считаются родственными ему, заранее запрограммирована: она содержит в себе свою собственную норму. Человек составляет исключение, его жизнедеятельность не запрограммирована. В его поведении нет никакой предзаданности. Индивидуальные вариации поведения, порой большие, наблюдаются и у животных. Однако тип поведения и предел возможностей у них предзадан. Мы знаем, что в случае нормального развития получится из маленького ягненка или маленького волчонка. Но мы никогда не можем с уверенностью сказать, что получится из маленького человечка. Из него может получиться все, что угодно. И когда про одного говорят, что он похож на ягненка, другого называют хищником, — это больше, чем фигуральные выражения. Человек живет по нормам, которые он сам себе задает. Разные люди и один и тот же человек в разное время могут совершать разные, взаимоисключающие поступки. Ворон ворону глаз не выклюет, — говорит русская пословица. Животным (по крайней мере, некоторым), как пишут этнологи, присущ врожденный запрет братоубийства; им свойственны инстинктивные тормозные механизмы, ограничивающие проявления агрессивности против представителей своего вида. У человека ничего этого нет или ослаблено до очень опасного предела. Из Библии нам известно: Каин убил Авеля. Брат убивает брата. Этот феномен, если вдуматься в него, определяет всю необычность человека в природе. Ведь два существа именуются братьями, если они соединены в одном. Брат — это тот, кто как минимум не убивает. И если те не менее брат убивает брата, то он делает то, что противоречит своему понятию, делает невозможное, он не скован предзаданными возможностями, он сам создает их. Существуют физиологические механизмы, в силу которых проявления жизни являются источником приятных ощущений, а проявления смерти (ужас на лице, вид крови и т. д.) порождают инстинктивное отвращение. Человек может преодолевать и эти ограничения до такой степени, что способен радоваться страданиям (феномены садизма или мазохизма). Человек есть на все способная тварь — это суждение писателя и социолога А. А. Зиновьева является в такой же мере суровой оценкой, в какой и беспристрастной констатацией факта.

Человек не просто находится в процессе непрерывного становления, всегда недоволен собой, стремится стать иным, чем он есть на самом деле, подняться над самим собой. Он еще хочет вырваться из процесса становления. Он не просто идет куда-то. Он еще хочет дойти. Человек не тождествен самому себе и эту нетождественность он воспринимает как недостаток. Он движим желанием быть другим, однако само состояние вечного становления он не может принять как норму. Он в то же время желает освободиться от желания быть другим. Наиболее очевидно и дерзко это обнаруживается в отношении к смерти. Ничто не может отменить факта бренности человека, тем не менее человек не может принять его — до такой степени не может принять, что в известном смысле именно здесь следует искать источник его вечного недовольства собой и миром. Как ни стремится человек выйти за границы, одной границы он всячески избегает — границы отделяющей жизнь от смерти. Более того, именно желание избежать этой границы лежит в основе его желаний сокрушать все другие. Можно сказать так: специфичное для человека желание быть другим определяется его желанием быть.

Отмеченное выше своеобразие человека — самодетерминирующая сущность его природы — на феноменологическом уровне обнаруживается в том, что его деятельность имеет целесообразный характер. Человек действует в соответствии с целями, которые он себе ставит. Прежде, чем что-то делать реально, в предметном мире, человек создаёт в голове идеальный образ того, что он хочет сделать. Этот идеальный образ, поскольку он выступает направляющим основанием его деятельности, является целью. Соответственно то, что он предпринимает ради достижения данной цели и ведет к ней, является средством. Нетрудно заметить: целесообразная деятельность человека в сравнении с причинно-следственной логикой природных процессов имеет обратную направленность. Цель можно назвать причиной, которая находится не на своем месте — впереди, а не сзади. Средство соответственно выступает в качестве следствия, которое предшествует причине. Порядок причины и следствия деятельности в том виде, в каком он представлен идеально, в голове человека, является прямо противоположным тому, как они соотносятся в самом веществе, материи деятельности. Целесообразность деятельности человека означает, что он сам определяет, формирует её причины.

Логика целесообразности предполагает и требует наличия некой цели, которая является итоговой, последней в том смысле, что за ней уже не может быть никакой другой цели. Она предполагает это, поскольку разнообразные цели человека взаимосвязаны и образуют единую линию, в рамках которой то, что является целью в одном отношении, становится средством в другой, более широкой, перспективе. Она требует этого, ибо без обрыва этой линии и без обозначения последней цели целесредственная схема мышления деградирует в дурную бесконечность и тем самым человеческая деятельность не может осуществляться в целесообразной форме. Про последнюю цель можно сказать, что, во-первых, она и только она среди целей является самодостаточной — никогда не может стать средством. Это и есть цель в собственном смысле слова, цель в ее чистом виде или, как принято выражаться, цель как таковая. Во-вторых, она обрамляет все прочие цели, соучаствует в них. Она является таким привеском (условием) всех конкретных целей, благодаря которому каждая из них, будучи необходимой в силу собственного предметного содержания, оказывается еще достаточной и оправданной в контексте всей деятельности человека.