Великие Матюки - [12]

– Нет, не очень. – Я начал рассказывать, как все случилось, а «Чехов», слушая вполуха мой рассказ, достал свой мобильный телефон и дозвонился брату.

– Едут уже, подъезжают, – сообщил «Чехов», выяснив обстановку. – Да не стой ты, открывай ворота, что мне, ночевать здесь, что ли? Я тоже, между прочим, Петькин брат!

Глава третья

Жил-был учитель скромный Кокильон, Любил наукой баловаться он.

Владимир Высоцкий, «Баллада о Кокильоне»

Пока братья возбужденно здоровались друг с другом, пока заталкивали во двор усадьбы «Пассат», который им так и не удалось оживить, Зинаида проводила меня на мансарду и показала мне мой «номэр». Я не без удовольствия обнаружил, что три гостевых комнаты носили такие же имена, как и лодки на берегу озера: «Николай Дроздов», «Юрий Сенкевич» и «Сергей Капица». Мне достался «Сенкевич». Хозяйка выдала мне постельное белье и показала, что следует поправить в бачке унитаза, если в нем вдруг перестанет всплывать поплавок. Затем посетовав, что «и хлиб пэкты, и по тэля йты, и у церкви звОныця, и дытына плачэ», она удалилась.

Несмотря на весьма тучные формы, Зинаида была хозяйкой невероятно шустрой; она непостижимым образом умудрялась управляться с громадным множеством домашних дел. Вдобавок готовила Зинаида превосходно. Родом супруга Петра Антоновича была из украинской глубинки и в обиходной речи намеренно пользовалась дефицитным в этих местах суржиком. Суржик забавлял гостей, а их внимание, в свою очередь, очень льстило хозяйке. В супруге своей Петр Антонович не чаял души, немного ее побаивался и почти во всем беспрекословно слушался.

Я опустил на пол дорожную сумку и застыл посреди номера, с любопытством озираясь по сторонам. Не номер, а музей! Обстановка номера полностью соответствовала его имени. Он был стилизован под каюту старинного парусного судна. Несколько настенных светильников были сработаны в виде круглых корабельных иллюминаторов. Стены были увешаны фотоснимками, по которым можно было проследить наиболее значимые события жизненного пути легендарного ведущего «Клуба путешественников». На одной из полок в шкафу была выставлена модель папирусной лодки «Ра-2»[20]. На соседних полках были аккуратно составлены приключенческие романы и старые журналы «Вокруг света». Здесь же в шкафу за стеклом были расставлены кораллы, раковины, сушеные крабы, морские звезды и старательно склеенное страусовое яйцо. Над тахтой висели бубен, колчан со стрелами, дротик и жутковатая деревянная маска.

Я щелкнул пальцами в бубен, потрогал лезвие дротика и состроил рожу маске. Поводив взглядом по корешкам книг, я остановился на книге Тура Хейердала «Путешествие на «Кон-Тики». О Туре Хейердале мне ранее доводилось что-то слышать, поэтому я взял книгу с полки и, раскрыв наугад, погрузился в чтение.

«…Кроме того, у кальмаров имеется ужасный клюв, напоминающий орлиный. Нам говорили, что они плавают ночью на поверхности воды и их глаза светятся фосфорическим светом, а щупальца так велики, что они могут, если не захотят взбираться на плот, обыскать ими все что угодно, в самом отдаленном конце хижины, вплоть до самых укромных уголков на палубе. Нам не очень хотелось, чтобы холодные щупальца вытащили нас из спального мешка, и каждый из нас запасся острым, похожим на саблю, ножом мачете на случай, если придется ночью проснуться в объятиях кальмара. Подобная возможность казалась нам самой страшной, когда мы готовились отправиться в океан, тем более что все морские эксперты Перу в один голос говорили на эту тему и показывали на карте, где находится самое опасное место…»

Я перевернул страницу и продолжил чтение.

«…Я, конечно, бывал в гостях у жителей островов Тихого океана, и мне часто доводилось есть кальмаров. По вкусу они напоминают что-то среднее между омаром и резинкой. Но в меню экипажа «Кон-Тики» они занимали самое последнее место. Когда мы получали кальмаров, так сказать, бесплатно, мы тут же обменивали их на что-нибудь другое. Обмен происходил следующим образом: мы насаживали кальмара на крючок и вытаскивали его обратно с уцепившейся за него какой-нибудь крупной рыбой. Тунцы и бонито были любителями кальмаров, а эти рыбы занимали главное место в нашем меню…»

Ни тунцов, ни бонито пробовать мне пока не доводилось, чего не скажешь о кальмарах. Определенно, экипаж «Кон-Тики» не умел их готовить. Воображение живо изобразило кальмары, фаршированные рисом и грибами, кальмары, жаренные с луком, и салат из кальмаров с овощами. Я решительно захлопнул книгу, поставил ее на полку и поспешил вниз, чтобы выяснить, как обстоят дела с ужином.

Спустившись на первый этаж, я очутился в просторном помещении с камином, служившем гостиной. Предметы ее декора были посвящены активному отдыху, доступному постояльцам гостиницы: охоте, рыбалке, сбору грибов и ягод, велосипедным прогулкам летом и лыжным зимой. Над камином распростерлись массивные лосиные рога. Рядом на стене зевала громадная щучья пасть и, отечески улыбаясь, щурилось щетинистое кабанье рыло. Слева от камина ютился небольшой пузатый аквариум; в его мутной зеленоватой воде скучал одинокий карась размером с детскую ладошку. На стене напротив камина висела линялая карта. Часть карты застила гитара с потертыми наклейками томных волооких див. Повсюду на стенах были развешаны фотографии довольных рыбаков и охотников, горделиво позирующих с уловом или охотничьим трофеем. Несколько старинных репродукций, изображавших охоту каких-то именитых особ, должны были, по-видимому, приобщать гостей к высокому искусству, а гравюра Брейгеля «Большие рыбы пожирают маленьких» настраивать их на философские размышления. Середину гостиной занимал длинный дубовый стол. Дверь на кухню была приоткрыта. Из кухни в гостиную распространялся букет фантастических ароматов готовящегося ужина. На кухне хозяйничала Зинаида; слышно было, как она бойко гремит там кухонной утварью и вполголоса напевает: