Великие любовницы - [163]

К гомосексуалистам причисляют и Сен-Симона, и министра французского короля Франциска I, и любовника Дианы Пуатье, которая была также самой могущественной любовницей Генриха II, герцога Бриссака. Про него придворные говорили: «Он имел зараз склонность к двум противоположным удовольствиям»^[150].

Пугающую холодность по отношению к молодым женщинам обнаруживал в юности и Людовик XV. Увлечение его мальчиками стало настолько серьезным, что советники короля собрали искомых красивых мальчиков и отправили их в ссылку. Когда юный Людовик XV спросил, за что их сослали, ему ответили, что «они ломали ограды». Это стало условным паролем в Версале. «Ломать ограды» — значит, заниматься гомосексуализмом. Ну, порочные влечения этого короля были задушены в зародыше и дальнейшего распространения не получили. Но иначе обстояло с отцом регента Людовика XV Филиппом Орлеанским, родным братом Людовика XIV. Этого по каким-то своим политическим соображениям кардинал Мазарини просто сделал гомосексуалистом, обнаружив у того порочные наклонности. С самого детства у королевича прививали сознание ущербности женского пола. Самого его одевали в женские платьица, в головку вплетали роскошные банты, в ушках он носил сережки, а играть ему позволяли с красивым мальчиком, переодетым девочкой. И вот под влиянием такого воспитания гомосексуализм Филиппа Орлеанского развился, конечно, в такую форму, когда женщины ему стали безразличны, а мужчины очень даже нет. Первая его жена Генриетта Английская, дочь Карла I Английского, здорово мучилась от этой ущербности своего супруга. Ее и отравил-то любовник мужа. Вторая, некрасивая и даже уродливая принцесса Палатинская, родившая мужу с большим трудом сына, ставшего регентом Людовика XV тоже под именем Филиппа Орлеанского, не только мучилась от сексуальных практик мужа, но и открыто выражала свое возмущение, говоря: «Ох, если бы вы знали, как невыносимо жить с извращенцем». Но извращенность Филиппа Орлеанского принимала зловещие формы диких оргий, когда вовсю издевались над женщинами, преимущественно бедными парижскими проститутками. Чего только не выделывал с ними вместе со своими дружками Филипп Орлеанский: и свечи-то зажженные они им в задние проходы вкладывали, и петарды какие-то под их креслами взрывали, и прочие бесчинства, словно мстя этим бедным существам за то, что они родились женщинами. Брат Людовик XIV, могущественный король, сквозь пальцы смотрел на эти «шалости» своего младшего брата, наверное, потому, что не видеть ничего и ни о чем не слышать было удобно королю, не допускавшему даже мысли, что в обожествляемом Версале подобное возможно. Но полностью прикрыть «шалости» Филиппа Орлеанского не удалось, поскольку уж очень шумной стала история любовного треугольника между Филиппом Орлеанским, его женой Генриеттой Английской и любовником Филиппа красавцем Гуччо.

И вот этот Гуччо, неописуемый красавец с изысканными и вежливыми манерами, но дерзким, а даже вызывающим взглядом, вдруг меняет свои любовные наклонности. Знаете, как это часто у бисексуальных гомосексуалистов бывает: сегодня они с другом, завтра с подружкой, с кем более приятнее, пожалуй, и сами не в состоянии разобраться. Словом, этот красавец Гуччо влюбляется в супругу своего гомосексуального сотоварища Филиппа Орлеанского, Генриетту Английскую, мать которой — это жена обезглавленного Карла I Стюарта. А она, хотя и молоденькая и воспитанная в строгих монастырских правилах (мать ее во французских монастырях остаток жизни провела), сначала смотрела абсолютно сквозь пальцы на любовную связь своего супруга с князем Гуччо. Ей даже это было на руку, поскольку она тогда могла беспрепятственно флиртовать с королем, Людовиком XIV. У того глаза фиалковые, у нее черные, и вот по принципу взаимного притяжения они почувствовали симпатию друг к другу. Конечно, до никакой сексуальной связи не дошло еще, пока они только совместно в Сене купаются и на прогулки верхом ездят. И вот постепенно, когда симпатия к своей свояченице могла перерасти в любовное увлечение, вмешивается мать короля Анна Австрийская и строго прочитывает ему нотацию о неуместности такого поведения, при котором его брат Филипп Орлеанский мрачный от ревности ходит. Король, чтобы усыпить подозрения матери и брата, решает выбрать среди фрейлин Генриетты безразлично какую фрейлину как ширму, делая вид, что в нее влюблен. Генриетта Английская, у которой флирт в крови королевской раньше ее родился, и неизвестно от кого, поскольку матушка и батюшка целомудрием славились, охотно с этим соглашается. И вот они выбирают не очень красивую, а так себе придворную даму Луизу Ла Вальер для «ширмы». И что была она действительно так себе, ничего особенного, нам об этом многие хроникеры и историки сообщают, а мы вам об этом уже сообщали.

И вот король влюбился в Луизу молодой, юношеской, горячей любовью, и никакие Генриетты Английские ему уже не нужны. Он надышаться на свою «хромоножку» не может. Генриетта, конечно, почувствовала себя уязвленной и с носом оставленной, но чтобы уж не совсем быть с носом, решила отбить у собственного мужа его любовника красавца Гуччо. И вот она, как настоящая кокетка, мобилизовывает все свои женские хитрости и прелести, чтобы того перетянуть на свою сторону и здорово в себя влюбить. Это ей замечательно удалось. Гуччо влюбился навсегда и прочно! До самой смерти Генриетты он будет дарить ее любовным чувством, несмотря на все препятствия и неудовольствия королевского двора и самого короля. Его жизнь станет сплошным приключением, и мы не удивимся, если где-то появятся или уже появились авантюрные романы с центральным героем князем Гуччо. Уж больно занимательный сюжет для авантюрного романа из его жизни рождается. Сейчас Гуччо занят тем, что засыпает любовными посланиями обожаемую Генриетту Английскую, жену своего любовника. Та, прочитав очередное послание, насладившись им, отдает от греха подальше придворной даме Монталес, и та хранит эти письма в специальной шкатулке. Филипп Орлеанский заметил, конечно, эти недвузначные взгляды своего бывшего любовника на его жену. По Лувру разъяренным зверем бегает, косые взгляды на своего экс-любовника бросая. И готовится изжить его с белого света. А Гуччо, отчаянный малый, ищет любой повод, чтобы тет-а-тет с Генриеттой остаться. Он даже может переодеться в женское платье и предостеречь ее где-нибудь в темном коридоре, чтобы ручку пожать или в лучшем случае эту ручку поцеловать. Но, конечно, горячий молодой темперамент требует более сильного и полного, то есть полового, чувства. Его шестнадцатилетняя жена беременной, как сонная сомнамбула, ходит, он на нее внимания не обращает, он занят своей любовью к Генриетте Английской. И вот в отместку, или, может быть, не только в отместку, но Филипп Орлеанский постоянно свою жену делает беременной. Вечно она или рожает, или с животиком ходит, что для чувства Гуччо абсолютно не помеха. Однажды он забрался в ее спальню чуть ли не на другой день после ее тяжелых родов. Мы лично считаем, дорогой читатель, что беременность должна умалять любовные чувства, но только не в эпоху Людовика XIV. В эту эпоху фаворитки и жены в большей своей части жизни беременными ходили, и любовникам это отнюдь не мешало в их горячих любовных чувствах.