Великие империи Древней Руси - [23]

Причем в записях данного мифа, обнаруженных в разных городах Месопотамии, существовали значительные расхождения. Иногда богиня идет в преисподнюю, чтобы выкупить собою мужа и брата Думузи (Таммуза) — божество плодородия, без которого на земле «бык не покрывает корову, осел не оплодотворяет ослицу, мужчина не оплодотворяет деву». В других вариантах наоборот, по возвращении на землю отдает его в жертву, как плату за себя — очевидно, это соответствовало различным обычаям жертвоприношений у разных племен.

Вариации сходных обрядов можно найти и в легендах других народов. Иногда они связаны со смертью женского божества, как в мифе о Деметре и Персефоне, иногда мужского — как в легендах об Аттисе, Осирисе, Дионисе. В более поздние времена жертвоприношение обычно обыгрывалось символически. Скажем, в греческих Элевсинских мистериях, посвященных Деметре и Персефоне, добровольцы условно проходили через смерть, приобретая при этом некие «тайные знания». Но кое-где обряды очень долго сохраняли свою изначальную кровавую природу.

Иногда «заместителями богов» выступали древние цари — на этом и основывался сакральный характер их власти. Но когда люди полагали, что властители перестали олицетворять божество, участь их была печальной. Так, на Крите в Минойскую эпоху кроме женщин-жриц имелся и мужчина-царь. Но он был не пожизненным, а избирался на девять лет. После чего ему требовалось подтвердить свои «полномочия», в определенных обрядах доказать «богоизбранность», физическую и мужскую силу. Если не прошел — отправлялся к «богам» и заменялся новым. В Месопотамии подтверждение требовалось ежегодно. Для чего царю надо было подняться на вершину зиккурата, и после таких физических нагрузок вступить в связь со жрицей, обитавшей в расположенном наверху храме.

Позже обряды смягчились, стали допускаться символически. Но в древнейшие времена старость, болезнь, недееспособность царя могли стоить ему короны. Вместе с жизнью. Чтобы вместе с царем не ослабло и государство [214]. Такие же обычаи вплоть до недавнего прошлого существовали у некоторых африканских народов, причем индикатором немощи и необходимости замены царя служила его неспособность удовлетворять своих жен [78]. В скандинавских сагах конунгов Домальди и Олафа-Лесоруба приносят в жертву по случаю неурожаев и голода — делался вывод, что «божество» их покинуло, и они уже не угодны небожителям.

Хотя иногда для этого определялся «заместитель» царя. В Вавилоне при тех или иных бедствиях, плохих предсказаниях жрецов, властитель символически уступал трон другому человеку. Этого «двойника» убивали, и считалось, что предсказание исполнилось, «царь» умер, и прежний властитель может править дальше. Последний раз такой ритуал попытались воспроизвести при болезни Александра Македонского. А в скандинавских преданиях конунг Аун для продления собственной жизни несколько раз назначал «заместителями» и приносил в жертву своих детей.

В целом же кровавые ритуалы процветали повсюду. Л. Вулли обнаружил в Уре 16 шумерских царских гробниц, датируемых III тыс. до н. э., со множеством «сопровождающих». В одной их количество достигло 74 — целый штат воинов, придворных дам, музыкантов, слуг. У древних индусов существовала градация жертв: козел, баран, бык, конь, высшая — человек. В святилищах Крита найдены записи, относящиеся уже не к Микенской, а к Ахейской эпохе — перечислялись рабы и рабыни, которых знатные паломники дарили храмам для ритуального убиения.

В греческих легендах для достижения победы над врагом Демофонт приносит в жертву Макарию, Эрехтей — Хтонию, мессенцы — деву из рода Кресфонта, этолийцы — Каллирою, Ойней — деву по жребию, Тесей в последний момент спасает от заклания Елену, перед началом Троянской войны кладут на алтарь Ифигению, а после победы режут Поликсену. И избранницы, как сообщают мифы, относились к такой участи с полным пониманием. Украшались наподобие жертвенных животных, с достоинством восходили к алтарю, сами обнажали грудь, подставляя ее под жертвенный нож. Кстати, если учесть традицию, согласно коей пол жертвы должен был совпадать с полом божества, нетрудно увидеть, что вплоть до II тыс. до н. э. роль главных воительниц все еще выполняли богини.

В семитских культурах Ближнего Востока — сирийской, финикийской, еврейской, очень широко были распространены жертвоприношения собственных детей. Они зафиксированы в греческих, римских, иудейских источниках, неоднократно упоминаются в Ветхом Завете (напр. 3-я Кн. Царств, 16,34; 4-я Кн. Царств, 17,17; 17, 31; Иезекииль, 16, 20–21;) — «и устроили высоты Тофета в долине сыновей Еномовых, чтобы сожигать сыновей своих и дочерей в огне» (Иеремия, 7, 31). Такие ритуалы подтверждены и археологическими данными — жертвенник-тофет с остатками золы и детских костей обнаружен при раскопках карфагенской колонии Мотия на Сицилии. Но это считалось вполне нормальным, тофеты одновременно играли роль культурных центров, так сказать, мест «народных гуляний» и празднеств.

И если в Ветхом Завете Бог вроде бы запретил Аврааму человеческое жертвоприношение, то в иудаизме они все равно случались. Взять хотя бы историю, как Иефай в благодарность за победу убивает на алтаре свою дочь (Суд., 11; 34–40). И его поступок не осуждался, считался похвальным. Да и жертва ничуть не возмущалась, сочла — надо так надо. Отпросилась попрощаться с подругами, после чего послушно вернулась к отцу для заклания.