Великие геологические открытия - [93]
Отсюда вывод о необходимости нового политического мышления, ответственного за судьбу человечества и нравственного в своей основе. Это естественно, поскольку никакой другой подход не будет соответствовать ноосфере, он лишь ускорит с помощью недальновидной политики гибель человечества. Вот почему наука сегодняшнего дня не только смыкается с политикой (политизируется), но она врастает в политику, и вместе они становятся тем, что и следует называть Разумом Человечества.
Вернадский совершенно был прав, когда писал о развитии человечества: «В этом геологическом процессе – в основе своей биогеохимическом – отдельный индивид живого вещества, людской совокупности – крупная личность – ученый, изобретатель, государственный деятель – может иметь основное решающее и направляющее значение, проявляется как геологическая сила. Такое проявление индивидуальности в процессах огромного биогеохимического значения есть новое планетное явление. Оно сложилось, стало проявляться резче и глубже с ходом времени, в последние десятки тысяч лет на фоне истории биосферы миллиардной длительности, когда его не было» (курсив Вернадского. – С. Р.).
Осознание факта по существу неограниченных возможностей человечества накладывает дополнительную ответственность на Личность. Она, эта Личность любого ранга, должна быть высоконравственной прежде всего. Если для нее девизом деятельности является лозунг «если можем, то можно» (здесь я несколько перефразировал мысль Сергея Залыгина), то она живет моралью варваров: «после нас – хоть потоп». К сожалению, мораль эту изжить крайне трудно. Она живуча, как и все примитивное.
Куда важнее научиться жить в согласии с иной моралью: «не все то можно, что можем». Этот девиз единственно достоин ноосферы, поскольку он вооружает человека знанием того, что он обязан соизмерять свои дела с возможностями биосферы, должен научиться так воздействовать на ее подсистемы, чтобы не разрушалась возможность ее саморегуляции, а значит, и целостность.
В настоящее время человечество уже находится у черты, за которой его как биологический вид ожидает неминуемое постепенное вымирание. И в этой ситуации нет ничего опаснее бодренького оптимизма, действующего, как наркотик, на возбужденный нерв, но ни на чем, кроме веры в светлое будущее, не основанного.
Вообще говоря, при анализе экологического состояния биосферы бытуют две расхожие формулы – это формулы оптимиста и пессимиста. Оптимист базирует свое настроение на вере, а пессимист – на нигилизме, т. е. неверии. Как говорил французский ученый Анри Пуанкаре, все отрицать или со всем соглашаться – это две крайности вполне удобные, они избавляют человека от необходимости размышлять.
Было бы удивительно, если бы в этой книжке читатель нашел готовые рецепты «во спасение». Жизнь, как писал Марсель Пруст, – это усилие во времени. Чтобы выжить, человечество должно приложить максимум усилий. Если существует такое понятие, как социальный разум человечества, то он безусловно будет развиваться. В этом сомнений нет. Как и в том, что это означает эволюцию ноосферы.
Вот куда нас привело обсуждавшееся пятое великое геологическое открытие.
Труды, на которые опирался автор
Аксенов Г. Вернадский. М., 1994. 544 с.
Арабаджи М.С. В недрах голубого континента. М., Недра. 1988. 142 с.
Борисяк А.А. Избранные труды. М., Наука. 1973. 357 с.
Брэдшоу М. Современная геология. Л., Недра. 1977. 278 с.
Вернадский В.И. Очерки и речи. Вып. 1. Петроград. 1922. 158 с.
Вернадский В.И. Биосфера. Избранные сочин. Т. 5. М., Издат-во АН СССР. 1960. 422 с.
Вернадский В.И. Проблемы биогеохимии. Труды Биогеохимич. лаборатории. Т. 16. М., Наука. 1980. 320 с.
Вернадский В.И. Философскик мысли натуралиста. М., Наука. 1981. 520 с.
Вернадский В.И. Труды по истории науки в России. М., Наука. 1988. 467 с.
Вернадский В.И. Биосфера и ноосфера. М., Наука. 1989. 262 с.
Вернадский В.И. Pro et contra. Антология литературы о В.И. Вернадском за сто лет (1898 – 1998). Составитель А.В. Лапо. СПб., 2000. 872 с.
Высоцкий Б.П. Проблемы истории и методологии геологических наук. М., Недра. 1977. 280 с.
Головкинский Н.А. О пермской формации в центальной части Камско-Волжского бассейна. СПб., 1868. 144 с.
Дарвин Ч. Путешествие на корабле «Бигль». М., Географгиз. 1954. 576 с.
Дарвин Ч. Автобиография. М., Издат-во АН СССР. 1957. 251 с.
Забелин И.М. Очерки истории географической мысли в СССР. 1917 – 1945 гг. М., Наука. 1989. 256 с.
Использование событийно-стратиграфических уровней для межрегиональной корреляции фанерозоя России. Методическое пособие. Научный редактор Т.Н. Корень. Издат-во ВСЕГЕИ. СПб., 2000. 171 с.
История геологии. М., наука. 1973. 388 с.
Карпинский А.П. Очерки геологического прошлого Европейской России. М. – Петроград. Природа. 1919. 148 с.
Катастрофы и история Земли. Новый униформизм. М., Мир. 1986. 471 с.
Кеннетт Дж. П. Морская геология. Т. I. М., Мир. 1987. 398 с.
Кювье Ж. Рассуждение о переворотах на поверхности земного шара. М.-Л., 1937. 368 с.
Лапо А.В. Следы былых биосфер. М., Знание. 1987. 207 с.
Леонов Г.П. Основы стратиграфии. Т. 1. М., Издат-во МГУ. 1973. 530 с.
Книга является первой в нашей отечественной историографии попыткой сравнительно полного изложения социальной истории русской науки за три столетия ее существования как государственного института. Показано, что все так называемые особости ее функционирования жестко связаны с тремя историческими периодами: дооктябрьским, советским и постсоветским. Поскольку наука в России с момента основания Петром Великим в Петербурге Академии наук всегда была государственной, то отсюда следует, что политическая история страны на каждом из трех выделенных нами этапов оказывала решающее воздействие на условия бытия научного социума.
Книга посвящена всестороннему культурологическому и политологическому анализу роли в российском историческом процессе радикальной русской, а также советской и постсоветской интеллигенции. Впервые обосновывается резкая грань между этими тремя понятиями. Автор не ограничивается уже набившим оскомину анализом деструктивного влияния интеллигенции на слом российской, а затем советской государственности, он ставит вопрос шире – интеллигенция, как свободомыслящая социальная группа интеллектуалов, на всех отрезках российской истории находилась в оппозиции к властным структурам, отсюда и взаимное отчуждение интеллигенции и государства, отсюда же и её «отщепенство» в глазах народа российского.Книга представляет интерес для всех, кто интересуется российской историей и культурой.
Наука в России не стала следствием эволюции культурологической компоненты национальной истории. Её Петр Великий завез в страну из Европы, т.е., говоря иными словами, "притащил", пообещав европейским ученым "довольное содержание" труд. Наша наука, как это ни дико сегодня звучит, состоялась вследствии "утечки мозгов" из Европы. Парадокс, однако, в том, что в России европейская наука так и не прижилась. При абсолютизме она была не востребована, т.е. не нужна государству. Советская же власть нуждалась лишь в ток науке, которая ее укрепляла - либо физически, либо идеологически.
Каждая творческая личность, жившая при советской власти, испытала на себе зловещий смысл пресловутого принципа социализма (выраженного, правда, другими словами): от каждого – по таланту, каждому – по судьбе. Автор для иллюстрации этой мысли по вполне понятным причинам выбрал судьбы, что называется, «самых – самых» советских поэтов и прозаиков. К тому же у каждого из них судьба оказалась изломанной с садистской причудливостью.Кратко, но в то же время и достаточно полно рисуются трагические судьбы С. Есенина, В.
В данной работе рассматривается проблема роли ислама в зонах конфликтов (так называемых «горячих точках») тех регионов СНГ, где компактно проживают мусульмане. Подобную тему нельзя не считать актуальной, так как на территории СНГ большинство региональных войн произошло, именно, в мусульманских районах. Делается попытка осмысления ситуации в зонах конфликтов на территории СНГ (в том числе и потенциальных), где ислам являлся важной составляющей идеологии одной из противоборствующих сторон.
Меньше чем через десять лет наша планета изменится до не узнаваемости. Пенсионеры, накопившие солидный капитал, и средний класс из Индии и Китая будут определять развитие мирового потребительского рынка, в Африке произойдет промышленная революция, в списках богатейших людей женщины обойдут мужчин, на заводах роботов будет больше, чем рабочих, а главными проблемами человечества станут изменение климата и доступ к чистой воде. Профессор Школы бизнеса Уортона Мауро Гильен, признанный эксперт в области тенденций мирового рынка, считает, что единственный способ понять глобальные преобразования – это мыслить нестандартно.
Годы Первой мировой войны стали временем глобальных перемен: изменились не только политический и социальный уклад многих стран, но и общественное сознание, восприятие исторического времени, характерные для XIX века. Война в значительной мере стала кульминацией кризиса, вызванного столкновением традиционной культуры и нарождающейся культуры модерна. В своей фундаментальной монографии историк В. Аксенов показывает, как этот кризис проявился на уровне массовых настроений в России. Автор анализирует патриотические идеи, массовые акции, визуальные образы, религиозную и политическую символику, крестьянский дискурс, письменную городскую культуру, фобии, слухи и связанные с ними эмоции.
Водка — один из неофициальных символов России, напиток, без которого нас невозможно представить и еще сложнее понять. А еще это многомиллиардный и невероятно рентабельный бизнес. Где деньги — там кровь, власть, головокружительные взлеты и падения и, конечно же, тишина. Эта книга нарушает молчание вокруг сверхприбыльных активов и знакомых каждому торговых марок. Журналист Денис Пузырев проследил социальную, экономическую и политическую историю водки после распада СССР. Почему самая известная в мире водка — «Столичная» — уже не русская? Что стало с Владимиром Довганем? Как связаны Владислав Сурков, первый Майдан и «Путинка»? Удалось ли перекрыть поставки контрафактной водки при Путине? Как его ближайший друг подмял под себя рынок? Сколько людей полегло в битвах за спиртзаводы? «Новейшая история России в 14 бутылках водки» открывает глаза на события последних тридцати лет с неожиданной и будоражащей перспективы.
Что же такое жизнь? Кто же такой «Дед с сигарой»? Сколько же граней имеет то или иное? Зачем нужен человек, и какие же ошибки ему нужно совершить, чтобы познать всё наземное? Сколько человеку нужно думать и задумываться, чтобы превратиться в стихию и материю? И самое главное: Зачем всё это нужно?
Память о преступлениях, в которых виноваты не внешние силы, а твое собственное государство, вовсе не случайно принято именовать «трудным прошлым». Признавать собственную ответственность, не перекладывая ее на внешних или внутренних врагов, время и обстоятельства, — невероятно трудно и психологически, и политически, и юридически. Только на первый взгляд кажется, что примеров такого добровольного переосмысления много, а Россия — единственная в своем роде страна, которая никак не может справиться со своим прошлым.