Великие болезни и болезни великих. Как заболевания влияли на ход истории - [64]

Описывая Макинтайра и его работу с Рузвельтом, журнал показал не решение проблемы, а одну из ее причин. Потому что врач был совершенно потрясен переменами, произошедшими в психическом и физическом состоянии Рузвельта за годы войны. В переломный период Макинтайр не осознавал серьезности заболевания. Напротив, даже когда диагноз уже нельзя было отрицать, он делал все, что в его силах, чтобы скрыть правду. Макинтайра поддерживал другой врач, имевший уникальный опыт обмана общественности. Одним из ближайших друзей Рузвельта со времен его работы в должности губернатора Нью-Йорка был медик, хорошо знавший Белый дом: военно-морской врач и адмирал Кэри Т. Грейсон. Мы уже знакомы с ним. Когда Вудро Вильсон в октябре 1919 года перенес тяжелый инсульт, Грейсон вместе с первой леди Эдит Вильсон и личным секретарем президента входил в состав троицы, систематически лгавшей американцам о состоянии президента, который уже давно был не способен исполнять свои обязанности, что препятствовало работе правительства.

Именно доктор Грейсон порекомендовал Рузвельту вскоре после того, как тот вступил в должность в марте 1933 года, личного врача. Он говорил про Макинтайра. Его работа в основном проходила размеренно. Макинтайр навещал Рузвельта дважды в день – рано утром и вечером, – чтобы проверить, как президент себя чувствует. Макинтайр охарактеризовал консультации как чрезвычайно комфортное общение, как для врача, так и для пациента: «В 8:30 утра я оставлял машину перед Белым домом и шел в спальню президента, чтобы осмотреть его. Не было ни термометра, ни стетоскопа; щупать пульс или осматривать язык не хотелось, а конкретные вопросы задавались редко. Я садился в удобное кресло и оставался ненадолго, пока президент завтракал и читал газету»[256]. Макинтайр почти всегда был рядом, когда президент отправлялся в поездки. Он редко выходил за рамки специальности. Рузвельт нечасто жаловался на симптомы своей болезни, а Макинтайр и его коллеги, похоже, редко проводили обследование всего тела. Вредная привычка Рузвельта также не встречала сильных возражений со стороны врача: президент был заядлым курильщиком.

К моменту публикации фотографии в журнале Life близкие круги Рузвельта уже давно знали об истинном состоянии здоровья президента, не в последнюю очередь потому, что Макинтайра со временем отстранили и контроль над здоровьем Рузвельта доверили более компетентным врачам. Уже в марте 1944 года нельзя было не заметить, что Рузвельт болен. Президент, который никогда не устраивал шумихи вокруг своих болезней, на вопрос о том, как он себя чувствует, честно ответил: «Like hell!»[257] Рузвельта обследовали в военно-морском госпитале в Бетесде, молодой кардиолог Говард Брюнн заметил на рентгеновском снимке, что сердце пациента, особенно в области левого желудочка, сильно увеличено: признак выраженной сердечной недостаточности. В то время Рузвельт весил 85 килограммов – слишком большой вес, который был распределен неравномерно из-за атрофированных ног. Кровяное давление Рузвельта особенно обеспокоило Брюнна: оно сильно колебалось и порой становилось опасно высоким. Брюнн прописал дигиталис (в то время практически не было других эффективных лекарств, помогающих при слабости сердечной мышцы) и рекомендовал изменить образ жизни. Президенту пришлось сбросить вес, спать по десять часов в день, чего было довольно трудно достичь с учетом загруженности Рузвельта, и сократить потребление сигарет до пяти штук в день (до того он выкуривал 30), а мартини – до одной порции перед ужином. Брюнну разъяснили, чего от него ждут: «Меня предупредили, чтобы я держал язык за зубами. Никто не должен был узнать лишнего»[258].

Как и ожидалось, на предвыборном съезде партии демократы выдвинули Рузвельта на четвертый срок. Тот факт, что Рузвельта не заботила, пожалуй, самая важная задача вновь выдвинутого кандидата: назначение running mate, кандидата на пост вице-президента, – может быть истолкован как слабость или связанная с болезнью апатия. Вместо этого он предоставил принимать это решение своей партии. Сенатор Гарри Трумэн от штата Миссури стал фаворитом среди делегатов избирательного съезда в Чикаго. Трумэн был солидным, практичным политиком, который представлял простых американцев в лучшем смысле этого слова. Он был единственным из всех президентов США ХХ века, который не учился в колледже[259] и в молодости, прежде чем заняться политикой, брался за случайные подработки. В 1934 году Трумэн был впервые избран в сенат. Он критиковал «Уолл-стрит» и «большой бизнес», которые, по его мнению, оказывали чрезмерное влияние на политику США. В конце концов он принял решение делегатов. До ноябрьских выборов Рузвельт почти не имел личных контактов с Трумэном. На одной из редких встреч будущий вице-президент заметил, что руки Рузвельта так сильно тряслись, что тот едва мог выпить кофе, не пролив его. Рузвельт не считал необходимым разглашать свой второй государственный секрет.

Рузвельт не рассказал Трумэну о титаническом секретном проекте под кодовым названием «Манхэттен», который положит начало новой эре – эре атомной бомбы.