Великие арабские завоевания - [2]

Скорость мусульманского завоевания поразительна, однако в истории человечества известны и другие примеры быстрого завоевания огромных пространств, в некотором смысле сравнимых с ним. Прежде всего вспоминаются завоевания Александра Великого и Чингисхана. Арабское завоевание отличается непреходящим влиянием, которое оно оказало на язык и религию завоеванных стран. Из завоеванных в тот период государств только Испания и Португалия вернулись к прежнему состоянию, в противоположность им Египет теперь мыслится как центр арабской культуры, а Иран — как оплот воинствующего ислама.

Несомненно, столь быстрые и масштабные изменения нуждаются в историческом исследовании, однако доступная литература по этой теме довольно фрагментарна. Отчасти это объясняется разделением интереса профессиональных историков по территориальному признаку. Фундаментальный справочный труд «Кембриджская история Древнего мира», например, заканчивается четырнадцатым томом, останавливаясь на убийстве византийского императора Маврикия в 602 году. «Кембриджская история ислама» начинается, естественно, с жизни и проповеди Мухаммада. Еще заметнее этот разрыв в методах преподавания и изучения истории в современных университетах: классическая история Древнего мира отделена от истории средневекового ислама. Видимо, в какой-то степени это следствие лингвистического ограничения: историки в массе своей делятся на тех, кто компетентно использует латинские и греческие источники, и на тех, кто пользуется арабскими и персидскими, — и лишь очень немногие, к которым я, безусловно, не принадлежу, в равной степени компетентны в обеих областях.

Характер источников также препятствует попыткам дать широкое и ясное описание этих потрясших мир событий. Историк может радоваться противоречиям в интерпретации и подходах, но когда дело доходит до дат и порядка важных событий, каждый жаждет определенности. В истории же арабского завоевания сомнительными остаются важные факты, например, порядок событий при завоевании Сирии или даты сражения при Кадисии в Ираке. Я попытался представить правдоподобное описание основных событий, но было бы ошибкой считать этот вариант единственно возможной реконструкцией или утаивать то обстоятельство, что я в своем выборе и суждениях основывался на правдоподобии и вероятности не в меньшей степени, нежели на твердых свидетельствах.

Свою роль играет также, используя современное выражение, синдром «слона в комнате»: предмет настолько широк и настолько очевиден, что ученые избегают приниматься за него, предпочитая работать над более узкими периферийными темами, близкими их специализации. Может быть, это невозможно, может быть, сама попытка глупа и безрассудна, но эта книга — попытка описать и исследовать конкретно это историческое толстокожее.

В своем предприятии я стою на плечах гигантов и очень часто обращаюсь к прекрасным исследованиям нескольких последних десятилетий. Рискуя упустить нечто важное, я назову «Ранние исламские завоевания» Фреда Доннера, «Ирак после мусульманского завоевания» Майка Морони, труд Уолтера Кеджи по военной истории, Ричарда Буллиета — по обращению в ислам, Роберта Хойланда — по немусульманским взглядам на ранний ислам и Чейза Робинсона — по историографии. Я также опирался на работы прежних поколений историков, которые все еще могут многому нас научить: работу Гамильтона Гкбба по арабскому завоеванию Средней Азии, Василия Владимировича Бартольда — о Туркестане, Альфреда Батлера — о завоевании Египта арабами. Всякий, кто знаком с этой областью знания, заметит, сколь многим я обязан этим и другим живым и умершим историкам.

Это событийная история, отталкивающаяся от источников, описывающих события. Характер и возникновение подобных источников подробнее обсуждаются во введении, но мне следует сказать несколько слов о своем отношении к ним. Описания ранних мусульманских завоеваний переполнены противоречиями и невероятными сообщениями, так что их часто невозможно толковать буквально. Современные историки склонны справляться с этой проблемой двумя способами: либо пренебрегать ими как безнадежно неточными и недостойными внимания серьезных историков, либо выхватывать из них отдельные подробности: имена, названия мест и т. п. Я попытался действовать несколько иным образом: читать и принимать эти рассказы в том смысле, который они пытаются донести до нас; так сказать, двигаться по течению, а не против него; поймать волну повествования и позволить ей нести себя. Это не значит, что я принимаю ранние арабские сочинения за точное описание «того, что было», но я вижу в них отражение социальной памяти мусульман VII и VIII веков и использую их в этом качестве.

Особенно следует отметить случаи, когда приводится прямая речь. Ранние арабские сочинения полны сообщений о диалогах и ораторских выступлениях, и я часто предаю их прямой речью. Не следует думать, что я верю, будто в описываемых случаях произносились именно эти слова. Однако для такого подхода имеются основательные причины. Прямая речь в источниках часто служит средством передачи иной точки зрения. Описание, например, военного совета, позволяет автору обсудить возможные пути и образ действий мусульманского войска, показать, почему они поступили так, а не иначе, и исследовать пути, оставшиеся неиспользованными. Вторая причина — желание передать характер арабских источников и остаться верным ему, особенно для читателя, незнакомого с этой областью, и придать плоть и разнообразие тому, что в ином случае могло бы превратиться в голое и скучное перечисление событий.