Великая война. Верховные главнокомандующие - [26]

Что касается второй половины задачи, то ее нельзя было признать выполненной. Хотя наши армии и стояли на левом берегу Вислы, но положение их не было прочным. Над нашим правым флангом грозным призраком висела Восточная Пруссия. Пользуясь прекрасно развитою сетью железных дорог, Германия в любую минуту могла сосредоточить против него значительные силы, которыми и остановить всякое наше наступательное начинание на левом берегу реки Вислы. При этом значение Восточно-Прусского плацдарма возрастало бы по мере углубления русских войск в Познань и Силезию, и только решительное поражение германских войск на левом берегу реки Вислы могло бы изменить это положение. Но вся Лодзинская операция доказывала маловероятность достижения нами путем боя такого результата над немцами. Таким образом, русское Верховное главнокомандование должно было сказать себе, что к дальнейшему наступлению но левому берегу реки Вислы оно к началу 1915 г. не было готово.

Какие же ближайшие цели могли себе поставить русские в таких условиях, по крайней мере, в первые месяцы наступавшего года? Таковых задач могло быть только две. Или возвращение к попытке нового овладения Восточной Пруссией, то есть местные действия на правом берегу Вислы, в надежде на дальнейшее расширение этой задачи в случае успеха, или – развитие наших удачных действий на Австро-Венгерском театре военных действий, в целях довершения победы над войсками Империи Габсбургов.

Первая задача являлась, по своему характеру, менее обширной; она требовала меньшего расхода живых сил и боевого материала; вместе с тем она являлась и более обеспечивавшей задачу прикрытия собственных границ, и особенно путей к обеим столицам, пролегавшим к северу от Полесья. Правда, операция в Восточной Пруссии была связана с очень тяжелыми для России воспоминаньями и не обещала ни быстрых, ни блестящих результатов; при исполнении ее требовалась крайняя осторожность, а также соответственная подготовка общественного мнения, привыкшего к широким приемам русской стратегии. Но ознакомление русских общественных сил с действительным состоянием армии, о котором более подробные данные приводятся ниже, открыло бы глаза России лишь несколькими месяцами ранее, на грозную опасность «износа» ее армии, который еще можно было устранить соответствующими мерами при данном способе действий. К тому же наступившая зима значительно облегчала военные действия в Восточной Пруссии вследствие замерзания рек, озер и болот по Нареву и Бобру.

Напротив того, продолжение наступления против Австро-Венгрии требовало форсирования Карпатского хребта и перенесения военных действий в Венгерскую равнину. С этим наступлением было связано удаление главной массы войск в сторону от собственных границ, почему операция эта мало отвечала условию безопасности. Не трудно также видеть, что она связана была с необходимостью больших жертв и требовала обильных снабжений, на которые мы не вправе были рассчитывать. Среди лиц, имевших в Ставке влияние на ход военные операций, были сторонники и одного, и другого решения. В условиях того времени я, но причинам морального порядка, являлся всегда горячим защитником необходимости внимательного отношения к вопросу о прикрытии собственных сообщений и потому упорно стоял за необходимость сосредоточения усилий на первоначальном овладении Восточно-Прусским районом. К сожалению, ход дальнейших событий лишь подчеркнул правильность проводившейся мною точки зрения. Но в руках моих были еще доводы иного порядка, предостерегавшие от опасных, хотя и более красочных стратегических планов.

Эти доводы были изложены мною в особой записке, рассматривавшейся в особом совещании главнокомандующими армиями фронтов. Дело в том, что к концу 1914 г. были уже налицо признаки, указывавшие на необходимость полного обновления Русской армии. Угрожающих размеров достиг некомплект в армии офицеров, унтер-офицеров и людей вообще. Запасные батальоны не успевали вырабатывать необходимые числа пополнений, вследствие чего в полки присылались люди в недостаточном количестве и совсем мало обученные. Великий князь называл прибывавшие укомплектования «недоучками», которые едва умели держать в руках винтовку.

Весьма скоро обнаружился столь сильный недостаток в винтовках, что даже присылаемых в полки людей нечем было вооружать, и таким образом они, оставаясь при обозах, лишь загромождая последние. В общем, некомплект к началу 1915 г. определялся до полумиллиона людей, т. е. на круг свыше, чем по 5000 человек на дивизию. Но были полки, свернутые даже в отдельные батальоны и состоявшие всего из 400 штыков! Чтобы сколько-нибудь поддержать штатный состав полков от постепенного таяния, весьма скоро пришлось отбирать для прибывавших пополнений трехлинейные винтовки, заменяя их старыми берданками, у всех нестроевых, а также у войск специального и вспомогательного назначений (крепостная артиллерия, инженерные и железнодорожные части и т. п.). Но и эта мера могла оказать, очевидно, лишь единовременную помощь. Необходим же был постоянный приток винтовок.

В конце января 1915 г. недостаток ружей в русской армии обострился настолько, что пришлось от имени Великого князя обратиться за помощью к Франции. Соответственная телеграмма вызвала там целый переполох, но не привела к практическим результатам. Франция оказалась бессильной прийти нам на помощь. Поэтому в дальнейшем пришлось рассчитывать только на увеличение производительности собственных оружейных заводов или покупку и заказы оружия заграницей. Что касается расчетов на заграничные рынки, то они оказались в общем эфемерными. Производительность же отечественных заводов лишь к концу первой четверти 1915 г. была доведена до размера 60 тысяч винтовок в месяц. Но что значила эта цифра при месячной потребности в винтовках, определявшейся цифрой около 300–350 тысяч! Было очевидно, что некомплект вооруженных людей в армии с течением времени может только возрастать.