Великая война на Кавказском фронте, 1914–1917 гг. - [148]

На позициях, где мы находились до ухода в Эрзерум, было что-то трудноописуемое: часто утром нельзя было открыть землянки, так как вся землянка до верха оказывалась засыпанной снегом; приходилось ее откапывать. Вследствие невозможности подать продовольствие, на позициях не удалось заготовить ни продовольствия, ни фуража. Зимой поели шпаков (ослов), кошек и собак. Иной раз зимой солдаты, найдя падаль, варили бульон из хвостов и ели его. Лошади отъели друг у друга хвосты и гривы. Люди получали ¹/₂ фунта муки, а лошади — 1¹/₂ фунта ячменя. Не было ни мяса, ни консервов; обозы стояли на перевалах, занесенные снегом. Осенью, когда еще не было снега, при отходе с передовой линии на тыловые зимние квартиры 16-го Кавказского стр. полка, послали комиссию врачей осмотреть полк и отделить слабосильных, кто не мог перенести перехода, который был всего в 15 верст. И несмотря на то, что в пути сумели дать горячую пищу, а также на принятые меры предосторожности — во время этого перехода умерло 20 человек.

Получив в течение зимы несколько раз пополнение, дивизия в феврале 1917 г. сошла с позиций в составе пяти тысяч с небольшим.

Зимой у соседей-пластунов произошло следующее: полусотня в 45 человек, сменившихся с передовых позиций и возвращавшаяся по пробитой в снегу тропе, вся провалилась в ущелье и была засыпана снегом.

Были случаи замерзания телефониста с трубкой у уха при проверке телефонной связи.

Трудно представить, что нужно было переносить. И не было ни случая ропота».

Один из офицеров 4-й Кубанской пластунской бригады, бывшей по соседству с 4-й Кавказской стр. дивизией на хребте Шайтан-даг, пишет следующее: «В конце ноября дожди сменились снегом. Казаки, размещенные в юртах и палатках, терпели страшную стужу, так как сильный наверху ветер постоянно переворачивал эти жидкие и легкие жилища, гасил печи. Были случаи, когда ночью бешеным порывом ветра палатки уносились куда-то и бесследно засыпались снегом. Ежедневно часовые и подчаски в лучшем случае возвращались с поста с отмороженными конечностями и больными; потом зачастую стали совсем засыпаться снегом и полевые караулы. Выстрелы, которыми замерзавшие пластуны хотели дать весть своим станичникам о постигающем их несчастье на посту, — таяли в свисте и заунывной песне метели и бесследно, никем не услышанные, разносились в воздухе. Бывали случаи, когда целые сотни пластунов ночью заносились метелью, а утром отрывались полузамерзшими. Офицеры и солдаты 6-й Кавказской стр. дивизии, сменившей пластунов на этой позиции в конце декабря, рассказывали потом, что они находили с вешним и талым снегом отдельных казаков и группы, при боевом снаряжении, завернутых в бурки, занесенных ранее снегом на своем сторожевом посту. У одного пластуна-линейца ими была найдена записка в стволе винтовки следующего содержания: “Долго стрелял и никто меня не услышал. Погибаю за родину, как часовой”».

Нужно ли прибавлять еще что-либо к только что приведенным словам самих участников боев на Огнотском и Кигийском направлении против 2-й турецкой армии?

Можно только видеть, сколько неисчерпаемой энергии и возможности напряжения моральных сил таятся в человеке и могут быть проявлены при сознании долга службы и связывающей хорошие войска дисциплине.

В борьбе с природой прошло время до весны 1917 г., когда наступившая в России революция создала такие кошмарные условия, при которых воевать было нельзя.

Война победная, война героическая закончилась, а талантливый вождь славной Кавказской армии генерал Юденич правительством Керенского был отозван с Кавказа, по-видимому, недостаточно талантливый для дел революции.

Революция сокрушила величайшую в мире Империю, и при ее крушении были сведены на нет все колоссальные усилия и жертвы, давшие Родине значительные приобретения, обеспечившие окраину государства, сокрушившие военную мощь врага и поднявшие престиж русского имени на Востоке на должную высоту.

Лишь слава неувядаемая останется навеки в сказаниях истории о былой Кавказской армии и ее славном вожде.

Начавшиеся в июне 1916 г. серьезные и тяжелые бои на фронте Кавказской армии к концу сентября затихли. В результате их в июле была совершенно разбита 3-я турецкая армия, а еще через два месяца нанесено тяжкое поражение 2-й турецкой армии.

Значение этой новой двойной победы было огромно.

Прежде всего все чрезвычайные усилия турецкого командования, направленные к созданию сильного фронта борьбы для обратного овладения Эрзерумом, оказались напрасными.

Совершенно была разрушена идея наступательной операции, которую так широко задумало главное турецкое командование и для возможного выполнения которой последнее выказало столь исключительную энергию, затратило колоссальные силы и средства.

Благодаря верному решению, принятому командующим Кавказской армией для перехода в наступление против 3-й турецкой армии, последняя, выведенная из строя, могла быть лишь зрительницей решительного наступления, начатая 2-й турецкой армией, и не могла ей оказать никакого содействия в эту чрезвычайно ответственную для турок минуту.

В результате двух последовательных ударов, нанесенных Кавказской действующей армией 3-й, а затем 2-й армиям турок, степень поражения этих армий была такова, что турецкое командование принуждено было совершенно реорганизовать силы обеих армий.