Великая война. 1914–1918 - [51]
Это означало, что англичане становятся частью кулака, который к 3 сентября был сформирован к северо-западу и западу от столицы Франции: новая 6-я армия, парижский гарнизон, британские экспедиционные силы, 5-я армия и, на правом фланге, 9-я армия, тоже новая, под командованием Фердинанда Фоша, ранее возглавлявшего 20-й корпус. Звезда Ланрезака закатилась… 3 сентября Жоффр приехал на автомобиле в его штаб в Сезанне и сообщил, что с сегодняшнего дня армией будет командовать Франше д'Эспере. Это было непростое решение. Генералы дружили, и Ланрезак был креатурой Жоффра. В последнее время он нес тяжкое бремя — противостоял, как мог, опасности немецкого наступления через Бельгию. После трудного разговора Ланрезак уехал. Военную форму он больше никогда не надевал[193].
Тем временем Галлиени требовал от муниципалитета Парижа подготовить город к обороне. 2 сентября, в годовщину капитуляции при Седане, правительство покинуло столицу, предоставив новому военному коменданту право на неограниченные действия. На следующий день Галлиени велел повсеместно развесить листовки, заканчивающиеся словами «Я получил мандат защитить Париж от захватчиков. Я его выполню до конца». Между тем еще 31 августа Жоффр включил столицу во «фронтовую полосу», где абсолютной была его власть.
Военный комендант тем временем велел заминировать Эйфелеву башню — на ней стояли радиопередатчики Генерального штаба — и мосты через Сену. Потом последовало распоряжение о выводе из Парижа всех железнодорожных составов, которые мог бы использовать враг, прорвись он в город, приказ об обеспечении боеприпасами каждого из 2924 орудий гарнизона и оптимизации зон их обстрела — где нужно было, не только вырубили деревья, но и снесли здания, — а также о мобилизации населения на трудовой фронт. Столица Франции испокон веку была городом-крепостью с непробиваемыми стенами и системой фортов, а теперь вокруг нее по приказу Галлиени вырыли рвы и сеть траншей, которая протянулась в пригороды и грозила еще больше усилить «проблему Парижа», так тревожившую Шлифена много лет назад, когда он разрабатывал свой план.
Итак, 3 сентября «сильный правый фланг», предусмотренный этим планом (теперь он включал в себя 1-ю армию фон Клюка), прошел в 65 километрах к востоку от столицы и развернулся на юг. 6-я армия французов и парижский гарнизон оказались у нее в тылу, британские экспедиционные силы на правом фланге, 5-я французская армия была прямо перед ней, а 9-я армия Фоша на левом фланге угрожала вклиниться в промежуток, образовавшийся между армиями Клюка и Бюлова. К такому результату не в последнюю очередь привели и маневры Ланрезака, уклонявшегося от решительного столкновения.
Тем временем железнодорожники Франции работали днем и ночью — на фронт поспешно перебрасывались подкрепления, с помощью которых Жоффр рассчитывал нанести контрудар. Поскольку центром формировавшегося кулака стал Париж, его железнодорожные депо быстро перевозили войска с постепенно укреплявшегося восточного сектора в пункты, которые могли оказаться критическими.
К 5 сентября столицу прикрывали 6-я армия, в которую кроме кавалерийского корпуса Сорде и 45-й алжирской дивизии входили 7-й корпус, переброшенный из Эльзаса, а также 55-я и 56-я резервные дивизии из Лотарингии. 4-й корпус шел к 4-й армии. В 9-й армии Фоша теперь были 9-й и 11-й корпуса, переданные ей 4-й армией, 52-я и 60-я резервные дивизии, 9-я кавалерийская, а также 42-я и 18-я дивизии, ранее входившие в 3-ю армию. Таким образом, между укрепленным районом Парижа и Марной перед началом грандиозной битвы, которая получила название в честь реки, Жоффр развернул 36 дивизий, считая Британский экспедиционный корпус, усиленный прибывшими на континент четырьмя свежими бригадами. В немецких 1, 2, 3, 4 и 5-й армиях насчитывалось чуть меньше 30 дивизий. Теперь «сильный правый фланг», нарисованный на плане Шлифена, по численности уступал противнику, и это стало результатом неспособности Мольтке в полной мере контролировать действия своих подчиненных, а также того, что Жоффр не поддался панике после первых неудач на театре военных действий. Еще большую роль сыграло то обстоятельство, что у немцев по мере удлинения их коммуникаций усиливались трудности со снабжением, а французы, наоборот, после отступления к центру страны смогли перегруппироваться и оптимизировать доставку всего необходимого войскам. Французский главнокомандующий мог быть доволен. Он твердо вознамерился превратить поражения на начальном этапе боевых действий в победу.
Битва на Марне
«Сегодня, на тридцать пятый день кампании, — торжествующе заявил Вильгельм II делегации министров, 4 сентября прибывшей в его ставку в Люксембурге, — мы ведем осаду Реймса и находимся в пятидесяти километрах от Парижа»[194]. В 1914 году тридцать пятый день имел особое значение для немецкого Генерального штаба. Это была середина между тридцать первым днем с начала мобилизации, к которому на карте, нарисованной самим Шлифеном, немецким войскам надлежало выйти к Сомме и начать наступление на Париж, и сороковым, когда по расчетам этого стратега должна была произойти решающая битва
