Великая война. 1914–1918 - [143]

. Если Франция удовлетворяла потребности в продовольствии за счет своего сельского хозяйства, Британия сохраняла довоенный уровень импорта вплоть до середины 1917 года, когда развязанная немцами неограниченная подводная война начала создавать серьезные проблемы, то Германия и Австрия почувствовали тяготы блокады уже в 1916-м. В 1917 году потребление рыбы, яиц и сахара уменьшилось вдвое. Одновременно резко сократились поставки масла, картофеля и других овощей. Зима 1916/17 года стала «зимой репы» — этот безвкусный и не обладающий питательной ценностью корнеплод заменил большинство продуктов или дополнил их. Кофе, прежде обязательно бывший в каждом немецком доме, теперь остался только на столе у богачей, а предметы первой необходимости, такие как мыло и керосин, строго нормировались. «К концу 1916 года жизнь… для большинства граждан… свелась к постоянному недоеданию, проживанию в нетопленых домах, ношению одежды, которую нужно, но нет возможности заменить, и прохудившейся обуви. Это означало, что день начинается и заканчивается суррогатами практически всего, что только возможно»[506]. Особенно тяжело жилось в Австро-Венгрии, даже в Вене, крупнейшем городе империи. В 1916 году реальная заработная плата уменьшилась в два раза, в 1917-м — еще в два, и среди беднейших слоев населения начался голод. Больше того, в условиях, когда 60 % мужчин трудоспособного возраста ушли на фронт, их семьи зависели от государственных пособий, которые уж точно не могли заменить заработок отца. К концу войны на пособие можно было купить меньше двух буханок хлеба в день[507].

Настроения подданных империи Габсбургов радикально изменились в 1916 году, после смерти императора Франца Иосифа, правившего с 1848-го. Даже среди чехов и сербов, всегда жаждавших свободы, многие относились к императору почтительно. Для хорватов, немцев и венгров, которые признавали Франца Иосифа своим государем безоговорочно, он был символом стабильности в их постепенно ветшавшем государстве. Смерть императора ослабила связи, все еще удерживавшие вместе десять наиболее многочисленных народов Австро-Венгрии — немцев, венгров, сербохорватов, словенцев, чехов, словаков, поляков, русинов, итальянцев и румын. Несмотря на то что Карл I, преемник Франца Иосифа, был молод и энергичен, в условиях войны ему не удалось завоевать авторитет в масштабе всей империи. Сам он, как и его министр иностранных дел граф Оттокар Чернин, склонялся к миру, и после восшествия на трон сразу заявил, что будет настойчиво этого добиваться. В марте 1917 года при посредничестве брата своей жены, принца Сикста Бурбон-Пармского, Карл I начал непрямые переговоры с французским правительством, чтобы определить условия, на которых можно было бы подписать соглашение, но, поскольку новый монарх исходил из желания сохранить империю и был готов поступиться скорее немецкой территорией, чем австрийской, его дипломатическая инициатива быстро провалилась. «Дело Сикста» не только вызвало ярость Германии, но и продемонстрировало союзникам, до какой степени Австрия измотана войной, хотя никак не повлияло на их решимость добиваться окончательной победы.

Сами немцы уже отвергли попытку посредничества в заключении мира, предпринятую президентом США Вудро Вильсоном 18 декабря 1918 года. Тогда он предложил всем сторонам сначала сформулировать условия, необходимые, по их мнению, для своей будущей безопасности. Германия заранее отвергала возможные уступки и подчеркивала, что верит в победу — она неминуема. На такой тон повлияли недавний захват Бухареста и разгром румынской армии. Реакция союзников была столь же бескомпромиссной, но детально обоснованной. Они потребовали вывода немецких войск из Бельгии, Сербии и Черногории, а также с оккупированных территорий во Франции, России и Румынии, независимости для итальянцев, румын, чехов, словаков и иных славянских народов Австрийской и Германской империй, ухода турок из Южной Европы и освобождения других подданных Османской империи. Другими словами, это была программа расчленения трех империй, составлявших основу союза Центральных держав[508].

С такой уверенностью отвечать на призыв к окончанию военных действий после 28 месяцев ужасной войны могли только страны, сохранившие высокую степень политического единства. Во Франции и Великобритании оно было, несмотря на радикальные перемены в правительствах обеих стран. В начале войны Национальное собрание Франции одобрило политику священного единения ради сохранения страны и достижения победы. Теперь министерские посты занимали другие люди, но этот союз партий сохранился. Правительство Вивиани ушло в отставку в октябре 1915 года, но новый премьер-министр Аристид Бриан был членом предыдущего кабинета и поддержал коалицию. В мае 1915-го партии, представленные в британском парламенте, также образовали коалицию — после обвинений в адрес правительства либералов, не обеспечившего должное снабжение британских войск во Франции, однако Герберт Асквит сохранил пост премьер-министра и весь следующий год успешно поддерживал видимость единства. Как бы то ни было, в лице Ллойд Джорджа, министра вооружений, он имел коллегу, который был постоянно — и справедливо — недоволен его вялым стилем руководства. В начале декабря 1916-го Асквит обнаружил, что лишен возможности маневрировать в сложившейся схеме перестановок высшего военного руководства. Ему пришлось согласиться с собственным исключением из Военного комитета, который наделялся беспрецедентными полномочиями, но затем Асквит отказался принять новое назначение и стал настаивать на отставке Ллойд Джорджа. Во время последовавшего за этим кризиса он предложил свой состав комитета, ошибочно надеясь на поддержку парламента. Признавая способность Ллойд Джорджа руководить страной в столь сложной для нее ситуации, лидеры и либералов, и консерваторов пересилили свои антипатии к его эгоизму и согласились войти в коалиционное правительство под руководством Военного комитета, который пользовался почти неограниченными правами. Кабинету Ллойд Джорджа суждено было оставаться у власти до конца войны.