Великая тайна Великой Отечественной. Ключи к разгадке - [35]
А между двумя и тремя ночи позвонили от Шуленбурга в мой секретариат (Добрюха пишет, что ему рассказывал И. Стаднюк, со слов Молотова, как «в ночь с 21 на 22 июня между двумя и тремя часами ночи на его даче прогудел телефонный звонок. На другом конце провода представились: “Граф фон Шуленбург, посол Германии…” Посол просил срочно его принять. Чтобы передать меморандум об объявлении войны… Молотов назначает встречу – в наркомате – и тут же звонит Сталину на дачу. Сталин, как всегда, не выдает своего состояния. Размеренно раздаются слова: “Езжай, но прими немецкого посла только после того, как военные нам доложат, что агрессия началась…”» [37]. – А. О.), а из моего секретариата – Поскребышеву, что немецкий посол Шуленбург хочет видеть наркома иностранных дел Молотова… я без ведома Сталина не пошел бы встречать Шуленбурга, а я не помню, чтоб я звонил Сталину с дачи. Но я бы запомнил, потому что у меня не могло быть другой мысли, кроме того, что начинается война, или что-то в этом роде. Но звонил мне не Шуленбург, а чекист, связанный с Поскребышевым: Сталин дал указание собраться (а не вызвал к себе! – А. О.)… Шуленбурга я принимал в полтретьего или в три ночи, думаю не позже трех часов (а отнюдь не в 4.30 – 5.00, как утверждает Жуков, и не в 5. 30, как заявил сам Молотов, выступая по радио 22 июня. – А. О.). Германский посол вручил ноту одновременно с нападением. У них все было согласовано.
[Там же]
Из этой тирады следует, что Шуленбург сам добивался приема вопреки утверждению Жукова о том, что позвонить Шуленбургу предложил Сталин, о чем Молотов даже не упоминает. Более того, «поток сознания» Молотова «вынес» его неожиданное признание в том, что без согласия Сталина он бы никогда не пошел на встречу с послом Германии в ту ночь, а он не помнит, чтобы «звонил Сталину с дачи». Стоп! Зачем для получения согласия звонить Сталину, если он сидит рядом (если он действительно находился там, на даче в Волынском)?! Тем более если, по словам Жукова, Сталин сам предложил вызвать Шуленбурга?! А вот если его в кабинете не было, тогда ему надо было звонить.
Теперь о даче. Если Молотов имел в виду звонок Сталину со своей дачи, то это стало бы важным моментом в его изложении событий 22 июня. Но этого нет, значит, он имеет в виду дачу Сталина. Возможно, по указанию Сталина члены Политбюро, а скорее, Штаба Великой транспортной операции, собрались без него на его даче в Волынском, возможно потому что там был прямой телефон, связывающий ее с любой другой дачей Сталина, в том числе и в Сочи. Такое подозрение подкрепляет и молотовское слово «разошлись» вместо «разъехались» – возможно, разошлись по комнатам дачи и прилегли, пока их не «подняли» звонком Жуков с Тимошенко. Еще одно очень важное наблюдение: в своем описании начала войны Молотов, в отличие от Жукова, ни слова не сказал о поведении и внешнем виде Сталина, что является еще одним косвенным подтверждением того, что Сталина не было в Москве и все обсуждения с ним велись по телефону ВЧ-связи.
…Напряжение ощущалось и в 1939-м, и в 1940-м. Напряжение было очень сильное, поэтому немножко, конечно, было добродушие какое-то, ну, желание передышки. Кто-то мне недавно говорил, упрекая: «Жданов-то где был?» Он в Сочи был, когда началась война. Ну, конечно, можно было не ездить в Сочи в тридцать девятом году или в сороковом году, да и дальше в сорок первом, а, в конце концов, больному человеку, что с ним сделаешь, как-то надо дать передышку. Упрекают: «О чем они думали? О войне? Нет, они в Сочи сидели!» Оптимисты, мол, какие, члены Политбюро.
[С. 45]
Значит, осведомленные люди долго помнили об отъезде Жданова в отпуск в Сочи во второй половине июня 41-го, причем говорили об этом почему-то во множественном числе: «они», «члены Политбюро», «они в Сочи сидели». Возможно, это означает, что там в это время отдыхали и Калинин с Андреевым, но разве от них тогда что-то серьезно зависело? Все зависело от Сталина, и похоже, что в первую очередь именно его нахождение в Сочи в момент начала войны имел в виду некто, беседовавший с Молотовым.
Читаю Молотову (это Чуев о себе говорит. – А. О.) выдержки из книги Авторханова о 22 июня 1941 года: «Приехали к нему на дачу (скорее – позвонили. – А. О.) и предложили выступить с обращением к народу. Сталин наотрез отказался. Тогда поручили Молотову…»
– Да, правильно, приблизительно так.
– «Сталину предложили возглавить Главное командование Красной Армии – отказался».
– Ну зачем ему все брать на себя? Он и так оставался во главе, но не завален мелочами, второстепенными вопросами. Это правильно он делал, конечно.
Вдвойне правильно, если его не было в Москве. А как только вернулся, наплевав на все убедительные перечисленные Молотовым доводы, немедленно взвалил на себя все военные должности: 10 июля возглавил Ставку Верховного Командования, 19 июля стал наркомом обороны и 8 августа Верховным Главнокомандующим
