Великая танковая война, 1939–1945 - [17]
Серийное производство первых отечественных танков МС-1 позволило приступить к формированию механизированных войск. В июле 1929 года РВС СССР утвердил масштабную «Систему танково-тракторно-авто-броневооружения РККА». Системой было предусмотрено иметь на вооружении Красной Армии боевые машины различных типов и предназначения: танкетки массой 3,3 т с одним пулемётом, лёгкие (малые) танки массой до 8 т, вооружённые 37-мм пушкой и двумя пулемётами, средние танки массой до 16 т с 45-мм пушкой и тремя пулемётами, большие (тяжёлые) и мостовые танки, самоходные установки с 76-мм пушкой, зенитные пулемётные установки с 4-ствольным пулемётом, а также тракторы и бронеавтомобили на базе серийных народно-хозяйственных конструкций.
Колонна лёгких танков М2А3 во время летних манёвров. 1939 год.
Для реализации этих планов 3 ноября 1929 года было принято решение о создании Управления механизации и моторизации (УММ) РККА. Первым начальником УММ был назначен крупный специалист в области организации технического оснащения Красной Армии командарм 1-го ранга И. А. Халепский, его заместителем — К. Б. Калиновский — командир опытного механизированного полка, командовавший в период гражданской войны бронепоездом и награждённый двумя орденами Красного Знамени. Именно Калиновский, энтузиаст механизации и моторизации армии, уделял большое внимание разработке военно-теоретических вопросов организации и боевого применения танковых и механизированных войск. В его опубликованных работах «Проблемы манёвренной войны с точки зрения механизации и моторизации», «Проблемы механизации и моторизации современных армий» впервые широко были поставлены наиболее важные вопросы строительства и боевого применения бронетанковых войск, высказаны принципиальные положения об их организационной структуре и наиболее целесообразных формах использования танковых и механизированных частей. В частности в своей статье «Проблемы манёвренной войны с точки зрения механизации и моторизации», опубликованной в газете «Красная звезда» в 1930 году, К. Б. Калиновский писал: «Стадия развёртывания оперативного манёвра рисуется в следующем виде. Механизированные соединения, стратегическая конница (1-й эшелон оперативного манёвра), устремляющиеся в прорыв вместе с мощной штурмовой и бомбардировочной авиацией, встречными столкновениями ликвидируют подходящие пешком, на автомобилях оперативные резервы противника.
Дезорганизация тыла противника — узлов управления, снабжающих баз… производится рейдирующими механизированными соединениями и стратегической конницей, сопровождаемыми десантами с воздуха.
Одновременно войсковые соединения (второго эшелона оперативного манёвра) развёртывают манёвр на автомобилях (автомобильный манёвр), поданных из состава авторезерва главного командования…»
Исходя из положений советской военной доктрины, ещё до оснащения в большом количестве высокомобильными средствами вооружённой борьбы (танками и самолётами) советские военные теоретики приступили к разработке двух важнейших военных теорий: это теория последовательных операций и теория глубокой наступательной операции.
Анализируя боевой опыт и развитие средств вооружённой борьбы, ряд военачальников и военных теоретиков пришли к выводу: уничтожить противника можно только «рядом последовательных операций». Сущность этих операций понималась М. Н. Тухачевским, Н. Е. Варфоломеевым и Е. А. Шкловским как ряд операций, следующих одна за другой. Каждая из этих операций должна была проводиться в соответствии с теорией глубокой наступательной операции.
Средний танк М2А1 на Абердинском полигоне.
Существо проблемы «глубокой операции» заключалось в решении задач наступления методом сокрушительных ударов по всей глубине построения войск противника с целью полного его разгрома. Теория глубокой наступательной операции указывала выход из тупика позиционной борьбы, характерного для кровопролитных, но малорезультативных сражений Первой мировой войны, во время которой не применялись в широких масштабах мощные манёвренные средства. Между двумя мировыми войнами появились такие средства, которые позволяли превратить тактический прорыв в оперативный. К их числу принадлежали танки, авиация, а также воздушно-десантные войска.
Массированное применение крупных танковых соединений во взаимодействии с моторизованной пехотой и авиацией и при поддержке дальнобойной артиллерии открывало новые возможности перед наступлением. Авиация была способна решать задачи оперативного значения, сковывая манёвр резервов противника и нанося им потери, сопровождая в то же время танковые и моторизованные соединения бомбовыми и штурмовыми ударами по врагу. Воздушно-десантные войска захватом важных объектов в глубине расположения противника могли значительно облегчить манёвр своих подвижных войск. Усиление артиллерии открывало возможности надёжного подавления неприятельской обороны на всех этапах прорыва.
Согласно теории глубокой наступательной операции прорыв тактической обороны врага осуществляли общевойсковые соединения — стрелковые корпуса, а танковые, моторизованные и кавалерийские соединения, взаимодействуя с авиацией, должны были смело проникать в глубь не только тактической, но и, что особенно важно, оперативной обороны противника. При этом быстрота развития прорыва должна была превышать темпы отхода обороняющейся вражеской пехоты. Подвижные войска должны опережать отходящего противника и, следовательно, не давать его резервам усилить оборону на промежуточных рубежах, обнажать его фланги и тем самым создавать выгодные условия для ударов во фланг или для окружения всей группировки противника.
