Великая сушь - [5]
Он медленно кивнул.
- Так я лечу, - сказал он.
- Да, ты говорил, - ответил я протянул руку к биоконтакту селектора и попросил: - Кофе сюда.
- Будешь работать? - спросил он.
- Да посижу немного.
- Она тебе не простит, если ты не поддержишь ее сейчас.
- Наверное, - ответил я. - Но если не простит - значит, и хлопотать не из-за чего. Разве я не прав?
- Ты прав - сказал он. - Ты прав, но правота твоя - ни уму, ни сердцу...
Я пожал плечами.
- Ну почему? - отчаянно спросил он. Почему в этой чертовой жизни все как-то по- дурацки устроено?
- Я и на это могу ответить, - заявил я.
- Ну, ответь.
- Потому что все вот это - я сделал широкий жест, обведя весь окружающий мир, - все еще куда сложнее, чем укладывается вот здесь - согнутым пальцем я постучал себя по лбу. - Можно конечно плюнуть на все и поплыть по воле волн и тогда жизнь сразу станет очень простой и гладкой. Но перестанет быть человеческой, вот в чем штука.
Он опять помотал головой.
- А ты все такой же... Все такой же... Ничто тебя не берет... Понимаешь... Ошибки были, есть и будут, все так, но я... Ведь посмотри, чем сильнее и добрее мы становимся, тем ошибки страшнее - именно из-за нашего могущества. Наверное, это закон. Но неужели мы будем вечно подчинены ему? - он запнулся. - Неужели размер и трагичность ошибок всегда, всегда будут возрастать пропорционально гуманизму мечты и мощи средств призванных ее осуществить?
Он помолчал. Я слышал, как часто, глубоко он дышит.
- Не знаю, понимаешь ли ты это так, как я понимаю. Неужели через сто, двести, тысячу лет люди, решая проблемы, размах и красоту которых мы даже не можем себе представить будут ошибаться - и даже не так, как мы, а стократ ужаснее? Неужели тоже будут убивать себя, не выдержав разочарования? Неужели тоже будут распадаться отношения, калечиться судьбы?..
Я хотел было ответить, но он боясь, что я прерву, заговорил еще быстрее - взволнованно, невнятно и как бы чуть задыхаясь:
- Да Я понимаю. Тот не ошибается, кто ничего не делает, все так, но... Мне дико думать, что реакция мира на нашу ошибку всегда - всегда! - будет не уменьшаться, а возрастать. И тех, кто будет лучше, чище, честнее, добрее, ранимее нас... мир будет хлестать во столько же раз больнее, во сколько их замыслы будут честнее и благороднее наших. Неужели когда-нибудь наши промахи наше недомыслие совершенно естественное, я согласен, не злобное просто обусловленное уровнем понимания всего вот этого, - он неловко повторил мои широкий жест, - будут взрывать звезды? Сталкивать галактики? Мы потеряли право на ошибки. И мы не можем застраховаться от них, потому что по природе своей не можем не идти вперед. Что же будет? Неужели нет другого пути?
Наверное, можно было бы ответить ему примирительно: мы не знаем пока другого пути. Но этим его вопросам нельзя дать жить. Они задавят, если пытаться ответить на них, если будешь все время носить их в душе. Они не дадут работать. Возможную ошибку будешь видеть во всем и в страхе перед нею не сможешь сделать ни одного движения как в параличе.
- Абсолютно безошибочное действие, - медленно сказал я. - Такая же абстракция, как скажем, абсолютно твердое тело. Приближение к нему, как и ко всякому идеалу, асимптотично. И надо работать... корректировать черт тебя побери, а не философствовать на пустом месте. И использовать каждый шанс выжимать из каждой мелочи все возможности, чтобы стать хоть чуточку умнее. Потому что лишь это - лишь это, а не прибавление к каждой фразе слова "неужели" - поможет снизить процент ошибок. Понимаешь?!
Я отвернулся и через несколько секунд услышал, как он тяжело затопал к двери, а потом раздался ее едва слышный вздох и стало удивительно тихо.
Я подошел к окну. Окончательно наступила ночь. Бесконечные густые потоки звезд пылали в небе. Я старался не смотреть вверх не видеть этого чужеродного празднества, но слишком много было звезд. Слишком они ярки. И я взглянул. И словно в тот давний миг, когда я понял, что дом мой пуст у меня стиснулось горло и мозга коснулось безумие. Но я выдержал. Я выдержал снова.
Я выдержал, но мне нечем было ответить на этот вызов.
И вдруг я понял. Понял что это не вызов. Что это не злоба.
Исполинским грудам морозно сияющих галактик бесчисленным триллионам световых лет мертвой материи гордой, отчужденной, одиноко до боли так же как и людям. На меня смотрел беспредельный всемогущий мир, который тоже как только мог старался пробиться к нам - и у него тоже не получалось. Он звал и ждал помощи а мы были еще слишком глупы, чтобы помочь. И он знал это. И ждал. И я ничего не мог сказать ему в ободрение кроме маленьких бессильных и все же единственно верных слов.
Будем чуточку умнее...
Мне вдруг стало завораживающе легко. И я пошел к столу, чтобы попросить еще кофе потому что надо было работать впереди только ночь. Следовало точно сверить его и мои расчеты и объяснить все расхождения какие найдутся, чтобы ни у кого не могло остаться сомнений. И еще - хотя бы приблизительно посчитать насколько повышается вероятность спонтанной биолизации в галактиках при максимально возможной пусть пока идеально абстрактном активности ядер. Чтобы было что сказать Совету и человечеству кроме покаяний и оправданий. Надо спешить. Этого хватит до утра а если я не успею или напутаю ошибусь я отложу старт и начну сначала.
Что-то случилось. Не в «королевстве датском», но в благополучной, счастливой Российской конституционной монархии. Что-то случилось — и продолжает случаться. И тогда расследование нелепой, вроде бы немотивированной диверсии на гравилете «Цесаревич» становится лишь первым звеном в целой цепи преступлений. Преступлений таинственных, загадочных.
Книга «Руль истории» представляет собой сборник публицистических статей и эссе известного востоковеда и писателя В. М. Рыбакова, выходивших в последние годы в периодике, в первую очередь — в журнале «Нева». В ряде этих статей результаты культурологических исследований автора в области истории традиционного Китая используются, чтобы под различными углами зрения посмотреть на историю России и на нынешнюю российскую действительность. Этот же исторический опыт осмысляется автором в других статьях как писателем-фантастом, привыкшим смотреть на настоящее из будущего, предвидеть варианты тенденций развития и разделять их на более или менее вероятные.
Герой романа — старый большевик, видный государственный деятель, ответственный работник Наркомата по иностранным делам, участвующий в подготовке договора о ненападении между СССР и Германией в 1939 г.
Вячеслав Рыбаков больше знаком читателям как яркий писатель-фантаст, создатель «Очага на башне», «Гравилёта „Цесаревич“» и Хольма ван Зайчика. Однако его публицистика ничуть не менее убедительна, чем проза. «Резьба по идеалу» не просто сборник статей, составленный из работ последних лет, — это цельная книга, выстроенная тематически и интонационно, как единая симфония. Круг затрагиваемых тем чрезвычайно актуален: право на истину, право на самобытность, результаты либерально-гуманистической революции, приведшие к ситуации, где вместо смягчения нравов мы получаем размягчение мозгов, а также ряд других проблем, волнующих неравнодушных современников.
Мир, в котором РОССИИ БОЛЬШЕ НЕТ!Очередная альтернативно-историческая литературная бомба от В. Рыбакова!Мир – после Российской империи «Гравилета „Цесаревич“!Мир – после распада СССР на десятки крошечных государств «Человека напротив»!Великой России... не осталось совсем.И на построссийском пространстве живут построссийские люди...Живут. Любят. Ненавидят. Борются. Побеждают.Но – удастся ли ПОБЕДИТЬ? И – ЧТО ТАКОЕ победа в ЭТОМ мире?
Начало конца. Смерть витает над миром. Одинокий человек с ребенком в умершем мире. Очень сильный и печальный рассказ.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Мистер Эдгар Стоун, торговец тканями, был в тот день не в духе. Приехав домой на обед, он проколол шину на железках, разброшенных сыном, из-за чего повздорил с женой. Затем, после обеда, к нему пришла привередливая мисс Эллис и вынудила его ради клочка ткани лезть на самый верх стеллажа. Стоун был уже изрядно взвинчен, а потому неосторожен. Стремянка выскользнула из под него и его затылок встретился с полкой не самым приятным образом. Сознание покинуло Эдгара Стоуна, а когда вернулось к нему, началось непонятное...
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Постепенно путешествия во времени в прошлое стали обыденностью и многих, в том числе и Хормака, они уже не удовлетворяли. Хотелось чего-то необычного, неповторимого, рискованного…
Муж и жена путешествуют на машине, как советовали врачи, чтобы вылечить жену от помешательства. По дороге попадается гостиница «Механическая Голгофа», хозяин которой долго не соглашается их пустить. Им кажется, что в гостинице есть еще кто-то, но хозяин уверяет, что это не так…