Великая сила молитвы - [4]

– Справитесь, справитесь, – вздохнул молодой повар Николай. – Батюшка Симеон здесь всем помогает, – и добавил – Часа за три успеете.

В это поверить трудно, но мы действительно управились, и когда к назначенному сроку Николай пришел смотреть нашу работу, цокнул языком и пожурил, что ж вы, мол, скрывали, профессионально ведь владеете мастерством, вон как лихо разрубили, обстругали, не каждый заправский кок на корабле так сможет!

В ответ я пролепетала, что вообще-то первый раз в жизни чистила рыбу, а про сына и речи нету – он еще школьник, который тут же виновато добавил:

– Не умею я чистить рыбу, совсем…

Мне кажется, повар так и не поверил в наше дилетантство. Но впереди был еще один сюрприз. Симеон Верхотурский, как я теперь понимаю, прозревая будущее, решил нас избавить от страсти, склонности к которой тогда не было, но, собственно, и отвращения тоже, а это верный признак возможного приятия.

Гостеприимный монастырь мы решили покидать вечером, поезд у нас был под утро, а транспорта, который бы довез нас в темное время суток от святой обители до вокзала, не было. Справедливости ради надо заметить, там и днем не так просто добраться. Ночь мы решили коротать в зале ожидания. На небе высыпали звезды, пахло черемухой и совсем не хотелось отправляться в обратный путь. Но стоило расположиться на лавках и задремать, как внезапно ударил мороз. Холод стал пробирать до самого основания. Окошко кассира оказалось закрыто, света нет, и вдруг обнаружилось, что мы в зале одни…

Теплые вещи, взятые с собой, не спасали. Батареи холодные, отопительный сезон закончен, если он в Верхотурье в принципе был… Пытка холодом стала невыносимой. Мы растирали руки, прыгали, приседали. Толку – ноль. А мороз между тем крепчал. «Чем спастись? Как отвлечь сына?» – стучало в висках. Вдруг взгляд упал на соседнюю скамейку, а там посередине стоит непочатая бутылка пива. Интересно, а пиво согревает? С этими мыслями я достала ключи от квартиры и принялась откупоривать находку. Отхлебнув пару глотков, облегчения я, конечно же, не почувствовала, но от холода отвлеклась, тут же подумалось, а что если предложить сыну, в мальчишеской компании он наверняка баловался пивком, и не раз. Увы, нынешние родители далеко не за всем могут уследить. Несколько неуверенно я протянула бутылку, Коля сделал пару глотков, поморщился, выплюнул. Про мороз мы как будто забыли. Наш поезд пришел в свой час, причем на вокзале, кроме нас, не было ни души, мы сели и благополучно уехали.

А спустя какое-то время оказалось, мы пива на дух не переносим. Даже запаха. Так нам открылась бездна Господних щедрот по молитвам Симеона Верхотурского.

Голуби

Провожали Серегу в армию всем поселком. Участковый лично под ручку вел до катера, на котором новобранцев отвезли в окружной военкомат, хотя сам в это время был в отпуске и вроде не при делах. Но надо знать Серегу, чтобы понять, за что ему выпала такая честь.

С детства рос без отца, отчим появился недавно и в воспитательном процессе не только не участвовал, но и всячески избегал его. И надо заметить, не без оснований. Каждая школьная и поселковая дискотека обязательно заканчивалась дракой с участием пасынка, он же в свою очередь остаток буйной ночи обычно проводил в местном отделении милиции, а поскольку его мать там много лет трудилась уборщицей, то, чтобы сыну легче тяготы казенного дома переносить, приволокла из дома старенький матрас. Уже стало традицией, в клуб или школьный спортзал накануне мероприятия приходили два милиционера, которые терпеливо дожидались окончания культурных мероприятий и, соответственно, начала драки, после чего скручивали руки зачинщику, надевая на него тесные старые наручники с еле заметной ржавчиной, и вели в отделение…

Утром составляли протокол, выписывали штраф, вручали квитанцию с цифрами для перечисления денег, строго наказывали: после оплаты занести в участок копию – статистика не должна страдать, отпускали восвояси.

Повестку из военкомата с Серегиной фамилией в маленьком таежном поселке приняли как подарок судьбы. Даже мама облегченно вздохнула, хотя, конечно же, не хотелось ей отпускать единственного сына непонятно куда, но что поделаешь? Dura lex, sed lex, что означает: суров закон, но это закон. Проводы были шумными, а чтобы призывник не буянил, фельдшер под видом какой-то сверхнужной прививки ввел ему двойную дозу успокоительного. Благостная физиономия новобранца выглядела настолько необычно, что фотографировались с ним все гости по многу раз, безусловно, для хвастовства, вот, мол, я первостатейному хулигану рога показываю – и ничего.

По прибытии в часть призывник тут же показал свой характер, за что его быстренько отправили на гауптвахту. Потом еще два раза, пока новобранец не попривык к армейским законам. Суровое мужское воспитание в итоге принесло свои плоды, ко времени присяги Серега сделался чуть ли не образцовым солдатом, он стал регулярно слать добрые письма матери, но она в перемену сына не верила, считала, старшие заставляют переписывать с каких-то образцов. В самом деле, где это видано, чтобы ее пацан мог сказать: «Дорогая мамочка». Она много раз пыталась соотнести эту фразу с Серегой и никак не получалось, не хватало фантазии, чтобы представить такое. Вот, например: «Привет, мать!» или «Дай пожрать» или «Здрасьте, старушка»… для подтверждения своих подозрений она показала письма соседке, та согласилась: заставляют писать, и от себя добавила: это правильно, по крайней мере, хоть почерк у парня выправится, а то сплошные каракули, как у непутевого врача.