Великая Северная экспедиция - [9]

Такое ограничение плана исследований, конечно, не могло порадовать Беринга. Но вскоре обстоятельства изменились в его пользу. Проектом Беринга заинтересовались влиятельные лица во главе с графом Остерманом, уделявшим особенное внимание делам флота. Осуществлению проекта Беринга способствовали и академики немцы, сотрудники только что возникшей в России Академии Наук.

17 апреля 1732 года был издан высочайший указ об организации второй экспедиции Беринга на Камчатку «и по поданным от него пунктам и предложениям, — говорится в этом указе, — о строении тамо судов и прочих дел, к государственной пользе и умножению нашего интереса, и к тому делу надлежащих служителей и материалов, откуда что подлежит отправить, рассмотря, определение учинить в Сенате».

Идея Беринга восторжествовала: «самая дальняя и трудная и никогда прежде не бывалая» экспедиция была утверждена. Но все же, несмотря на то, что некоторые главные участники её побывали уже в тех краях, куда отправлялись вновь, вряд ли они отдавали себе отчёт и сознавали, равно как и посылавшее их правительство, насколько значительны грядущие трудности предприятия. Например, Чириков полагал, что «…Сибирь так пространством велика, что одна всей Европе равняется, а потому, — добавлял он, —…не дивно быть в ней, где ни есть, богатым рудам и прочему». Однако, начатого дела, осуществляемого на много раз более грандиозной, чем предполагалось, территории, нельзя уже было приостановить.

Нам необходимо остановиться на самых существенных пунктах инструкций, вручённых главнейшим участникам экспедиции. Начальнику всей экспедиции и одновременно — отряда, назначенного для плавания в Америку, — командору Витусу Берингу и его ближайшему помощнику капитану Чирикову поручалось построить в Охотске или на Камчатке, где будет найдено более удобным, два корабля, на которых и отправиться «для обыскания американских берегов, дабы они всеконечно известны были». Причём полагалось само собою разумеющимся, что эти берега расположены невдалеке от Камчатки. Достигнув берегов, «на оных побывать и разведать подлинно, какие на них народы, и как то место называют, и подлинно ль те берега американские». Затем предписывалось плыть вдоль них, «сколько время и возможность допустит, по своему рассмотрению, дабы к камчатским берегам могли по тамошнему климату возвратиться; и в том у него (т.-е. Беринга) руки не связываются, дабы оный вояж учинился не бесплодной, как и первой».

При возвращении рекомендовалось внимательно осматривать все встречающиеся земли и острова «и содержать себя во всякой опасности, чтоб не впасть в какие руки и не показать им к себе путь». В случае неудачи — повторить попытку на следующий год и т. д. В заключение подчёркивалось, что всякое решение частного характера необходимо предпринимать с общего согласия.

Это усиленное подчёркивание «действовать с общего согласия», конечно, обезличивало Беринга, умаляло его авторитет и не способствовало установлению твёрдой дисциплины на судах. Ограничивая власть начальника, инструкция имела в виду обуздать очень возможный в подобных случаях произвол, но в отношении лично к Берингу предусмотрительность эта была совершенно излишней и далеко не способствовала успехам самой экспедиции.

Третьему главнейшему участнику Северной экспедиции — известному уже нам по первой камчатской экспедиции Беринга — капитану Шпангбергу предписывалось: предварительно соорудив в Охотске или на Камчатке три корабля, плыть «ради обсервации и изыскания пути до Японии», по дороге осмотрев и описав, «сколько возможность допустит», Курильские острова, «из коих несколько уже было во владении Российском». Был предусмотрен и деликатный вопрос обхождения с неведомыми жителями тех островов: «И ежели на них найдутся жители, то с ними поступать ласково и ничем не злобить, и нападения никакого и недружбы не показывать». Словом, рекомендовалось всеми мерами расположить к себе японцев или, как их тогда называли, — японов. Предписывалось, однако, самим быть все время начеку и, опасаясь, как бы не попасться в их руки, «своею дружбою перемогать их застарелую азиатскую нелюдимость». В русское подданство принимать лишь тех японцев, которые сами пожелают, не требуя при этом никакой дани.

Хитро составленная инструкция предусматривала и повод для проникновения в самую Японию. Для этого могли служить сами японцы, заброшенные бурей на камчатский берег. Если русское судно доставит в Японию случайно попавших на русскую территорию японцев, то вряд ли японцы будут за это в претензии. А если так, то можно будет воспользоваться удобным случаем хорошенько оглядеться там и разузнать о тамошних порядках, о вооружённой силе, о портах и видах на торговлю. Если не удастся сделать это в первое лето, повторить на следующий год и т. д., благо времени много впереди.

Другой главной задачей организуемой экспедиции являлось нанесение на карту всего полярного побережья Азии. Окончательный результат чудовищной по объёму съёмки должен был ответить на вопрос: «Есть ли соединение Камчатской земли с Америкою, також имеется ли проход Северным морем? «