Великая Мать - [3]

Символические образы как архетипические представления следует отличать от «архетипа ansich». Архетип ansich — это «непредставимый» фактор, «предрасположенность», которая начинает действовать в определенный момент развития человеческого разума и упорядочивает материал сознания по определенному шаблону».

По этой причине Юнг говорит, что «[архетипы] существуют до-сознательно, и предположительно они формируют структурные доминанты психики в целом. Их можно сравнить с невидимым присутствием кристаллической решетки в насыщенном растворе».Иными словами, «архетип ansich» - это ядерный феномен, трансцендирующий сознание, и его «вечное присутствие» невидимо. Но он не только действует как магнитное поле, направляющее бессознательное поведение личности посредством шаблона инстинктов; он также влияет на шаблон восприятия в сознании, упорядочивая психический материал в символических образах.

Мы обозначаем символы, принадлежащие архетипу, как символическую группу или символический канон. Однако возникает трудность в том, что эту согласованность нельзя считать четко определенной. Ведь «одиночные архетипы не изолированы друг от друга в бессознательном, а пребывают в состоянии «загрязненности», полнейшего взаимопроникновения и смешения». Эта загрязненность тем больше, чем слабее различающее сознание; она убывает по мере того, как сознание развивается и, что по сути то же самое, учится проводить ясные различения.

Потому дифференциации сознания соответствует более дифференцированное проявление бессознательного, его архетипов и символов. С развертыванием сознания бессознательное проявляется в последовательности форм, от абсолютной нуминозности «архетипа ansich» через едва определимый образный парадокс его первого появления – в котором образы, которые кажутся взаимоисключающими, появляются бок о бок – к изначальному архетипу.

Термин «изначальный архетип» - очевидный плеоназм и требует объяснения. Мы используем концепцию архетипа, которую Юнг ясно определил в поздних сочинениях, как структурную концепцию, означающую «вечное присутствие». Но поскольку для понимания истории сознания и психотерапевтической практики оказалось крайне важно дифференцировать архетип с точки зрения его «развития» в психике, мы используем термин «изначальный архетип», чтобы подчеркнуть аспект происхождения: им мы определяем архетип, как он проявлен в ранних фазах человеческого сознания до дифференциации на отдельные архетипы. Процесс дифференциации архетипического феномена, который я обозначил в моем «Происхождении и развитии сознания» как «фрагментация архетипов», ведет к появлению индивидуальных архетипов из огромной сложной массы и формированию связных архетипических групп.

Параллельно этому развитию символы также дифференцируются и упорядочиваются.Символы – это проявленная видимость архетипа, соответствующая его скрытой непроявленности. Хотя, например, изначальный архетип может содержать самые различные и противоречивые символы, которые для сознания являются взаимоисключающими – напр., позитивное и негативное, мужское и женское, - позднее эти символы разделяются и упорядочиваются в соответствии с принципом противоположностей.

Символы, как и сам архетип, обладают динамическим и материальным компонентом. Они охватывают всю человеческую личность в целом, пробуждают ее и очаровывают, привлекая сознание, которое стремится их истолковать.

Материальный компонент символа приводит сознание в движение; пробужденное символом, сознание обращает к нему интерес и стремится его понять. Можно сказать, что символ, кроме его динамического эффекта как «преобразователя энергии», также является «формовщиком сознания», принуждая психику ассимилировать бессознательное содержание или содержания, скрытые в символе. Эта ассимиляция завершается формированием в сознании взглядов, ориентаций и концепций; и хотя они происходят из чувственного содержания символа и потому коллективного бессознательного, частью которого является архетип, теперь они независимы от источника, претендуя на самостоятельное существование и обоснованность.

Давайте возьмем в качестве примера архетип «пути». Насколько мы знаем, этот архетип впервые появился среди доисторических людей в ледниковый период. В ритуале, которые все еще был по большей части бессознательным, путь вел этих ранних людей в горные пещеры, в их скрытых и почти недоступных нишах они устраивали «храмы», украшенные изображениями животных, от убийства которых зависело их существование.

Магическое и сакральное значение этих изображений и пещер, где они обнаружены, сегодня несомненно. Но также очевидно, что «трудный и опасный путь», которым зачастую только и можно достичь этих пещер, формировал часть ритуальной реальности горных храмов, которые мы теперь в них находим.

На более поздней культурной стадии, когда сознание было сильнее развито, этот архетип пути стал сознательным ритуалом. К примеру, в границах храма – от Египта до Боро-будура на Яве – служитель должен был следовать ритуальному пути от периферии к центру, к святилищу. Крестные муки Христа – иная, гораздо более развитая форма этого архетипа: здесь путь судьбы становится путем искупления; и с сознательным высказыванием Христа «Я есмь путь» этот архетип достигает нового, всецело внутреннего и символического уровня, который определил подход всех последующих поколений, повторивших этот внутренний христианский путь. Более того, этот символ архетипического пути занял универсальное место в сознании и ориентации современного человека. Мы считаем оправданными такие выражения, как «внутренние пути развития»; и сопутствующие символы «ориентации» и «дезориентации», а также упоминания о философских, политических, художественных «направлениях», принадлежащих к тому же контексту. Все эти лингвистические формулировки принадлежат к архетипу пути, чей шаблон определяет первоначально бессознательное поведение человека, движущегося к сакральной цели.