Великая мать любви - [18]
— Он с моим батей на фронте в разведке служил, — сказал Толмачев. — Хороший еврей. Правда, не похож совсем? Батя говорит, что с евреями лучше всего работать. Директор продбазы — тоже еврей. Завтра увидишь. Жулик, говорят, каких свет не видел. Но своих рабочих в обиду не дает.
Назавтра мы уже висели с ним на подножке 23-й марки, хуячащей на всех парах по Сталинскому проспекту в сторону Тракторного поселка. На наше счастье, продбаза начинала работать в восемь часов утра, на полчаса или даже час позже, чем большинство заводов, расположенных на пути 23-й марки. На подножке, но все же без особой давки путешествовали мы. Бедные заводские работяги за полчаса до нас вынуждены были оспаривать друг у друга даже трамвайную крышу. Мы почти добрались до нужной остановки, весело вися и разговаривая, стараясь на ходу задеть ногою кусты, когда из вагона к нам пробился голос:
— Толмачев! Савенко! Войдите в вагон! В вагоне достаточно места. Что вы висите, как обезьяны!
— Не пошли бы вы на хуй, Иосиф Виссарионович, — весело отозвался Толмачев. — Раньше нужно было учить нас жить, теперь уже поздно.
По близорукости я не рассмотрел лица обладателя очень знакомого начальственного голоса.
— Это он, Толь, директор?
— Ну да, он, пидарас, кто еще…
Трамвай остановился, и бывший наш директор школы Игнатьев сошел наземь. Он был прозван школьниками восьмой средней «Иосифом Виссарионовичем» за привычку каждого первого сентября открывать учебный год церемонией, во время которой держал на руках избранную первоклассницу. Обычно дочь самого достойного родителя сезона — начальника цеха, парторга, полковника, или зав. магазином. Как Сталин. Бант на школьнице, цветы… Все как надо. Он не изменился. Тот же начальственный темный костюм, галстук, в меру — длинные седые волосы. Такие ходят в мэрах и сенаторах во Франции.
— Я думал, вы давно гниете в тюрьме, бандиты, — сказал он приветливо. Или же он не расслышал вежливое послание его на хуй Толмачевым, или ничего иного от нас и не ожидал.
— Ладно, ладно, — пробормотал Толмачев. — Идите себе… Мы на работу едем.
— На работу! — Большая физиономия директора изобразила было удивление, но тотчас приняла насмешливое выражение. — Врете, бандиты. В это время все заводы уже полным ходом дают продукцию.
— Мы не на завод, но на продбазу устроились, — сказал я.
— Бедная продбаза. — Директор взялся за голову. — Бедные жители Харькова. Не видать им продуктов. Все ведь разворуете… — И директор стал смеяться. Стоял и хохотал.
— Вот мы возьмем сейчас вас и отпиздим, — нерешительно начал Толмачев и посмотрел на меня. — Будете знать.
Честно говоря, многолетняя привычка, не уважая директора, подчиняться ему, возымела верх над нашими чувствами, и мы молча вскочили на подножку тронувшегося трамвая.
— Сгниете в тюрьме! — закричал директор весело вслед трамваю. Перестал хохотать и, поправив галстук, пошел по своим делам. Только тогда расхохотались и мы с Толмачевым.
Продовольственная база, общая сразу для трех районов города, оказалась расположенной в центре обширного поля, обнесенного каменным забором с колючей проволокой поверх его. Башня системы охлаждения приветливо истекала водой со всех этажей; вокруг железнодорожных путей, прорезающих территорию, росли дикие травы высотой по пояс взрослого человека, а кое-где и в полный рост с головой; цвели дикие цветы; и жужжали пчелы и трутни, насекомые, от голубых до зеленых, стрекозы. Короче говоря, когда мы шагали к строениям продбазы через все это гудение и жужжание, мы были довольны. Я уже проработал осень и зиму прошлого года монтажником-высотником, в ледяной грязи строил далеко за городом цех нового завода, я понимал разницу.
— Благодать, — сказал Толмачев. — Видишь, вагоны стоят пломбированные… Это все продукты. Селедка, мясо… Такой один вагон увести — сотни тысяч рублей, наверное…
— Но как? — пробормотал я.
— То-то и оно, — согласился Толмачев. — Именно — как…
— Если вы со мной сработаетесь, — сказал директор, энергично промокнув пресс-папье какую-то бумагу, и встал, — вам будет хорошо. Нет — вылетите отсюда, как уже многие вылетели. Штат у нас небольшой: два кладовщика, шесть грузчиков. — Директор был моего роста, но массивен и грузен в туловище, как дикий кабан. Только что шерсть не торчала по позвоночнику сквозь желто-серого цвета рубашку его из искусственного шелка. Но короткий рукав обнажал серо-желтую шерсть кабаньих рук. Нос директора был перебит. — Запомните: если вам что нужно — идите ко мне, спросите. Не тащите все, как дикари. Хорошо? Со мной можно договориться. Повторяю: будете хорошо работать — я вас обеспечу. И семьи ваши будут в полном порядке. Пойдемте, я познакомлю вас с персоналом.
Мы обошли базу по периметру и вышли на эстакаду. К ней были причалены задними бортами несколько грузовиков. Над ящиками и у весов возились с десяток человек. Из выпучившихся вдруг обеими половинками дверей вырвалось облако пара и выкатилась телега с замороженными тушами, толкаемая здоровяком в белом халате поверх ватной одежды. Мы с Толмачевым переглянулись.
— Вы в морозильнике работать не будете, — объяснил директор-кабан. — Будете под начальством Ерофеева, он заведует сухими складами: крупы, мука, вино, сухие колбасы и прочее…
Роман «Это я — Эдичка» — история любви с откровенно-шокирующими сценами собрала огромное количество самых противоречивых отзывов. Из-за морально-этических соображений и использования ненормативной лексики книга не рекомендуется для чтения лицам, не достигшим 18-летнего возраста.
«Палач» — один из самых известных романов Эдуарда Лимонова, принесший ему славу сильного и жесткого прозаика. Главный герой, польский эмигрант, попадает в 1970-е годы в США и становится профессиональным жиголо. Сам себя он называет палачом, хозяином богатых и сытых дам. По сути, это простая и печальная история об одиночестве и душевной пустоте, рассказанная безжалостно и откровенно. Читатель, ты держишь в руках не просто книгу, но первое во всем мире творение жанра. «Палач» был написан в Париже в 1982 году, во времена, когда еще писателей и книгоиздателей преследовали в судах за садо-мазохистские сюжеты, а я храбро сделал героем книги профессионального садиста.
Возможно, этот роман является творческой вершиной Лимонова. В конспективной, почти афористичной форме здесь изложены его любимые идеи, опробованы самые смелые образы.Эту книгу надо читать в метро, но при этом необходимо помнить: в удобную для чтения форму Лимонов вложил весьма радикальное содержание.Лицам, не достигшим совершеннолетия, читать не рекомендуется!
«...Общего оргазма у нас в тот день не получилось, так как Наташа каталась по полу от хохота и настроение было безнадежно веселым, недостаточно серьезным для общего оргазма. Я читал ей вслух порносценарий...»Предупреждение: текст содержит ненормативную лексику!
• Эксцессы• Юбилей дяди Изи• Мой лейтенант• Двойник• On the wild side• Американский редактор• Американские каникулы• East-side — West-side• Эпоха бессознания• Красавица, вдохновляющая поэта• Муссолини и другие фашисты…• Press-Clips• Стена плача• The absolute beginner• Трупный яд XIX века• Веселый и могучий Русский сексЛицам, не достигшим совершеннолетия, читать не рекомендуется!
«Что в книге? Я собрал вместе куски пейзажей, ситуации, случившиеся со мной в последнее время, всплывшие из хаоса воспоминания, и вот швыряю вам, мои наследники (а это кто угодно: зэки, работяги, иностранцы, гулящие девки, солдаты, полицейские, революционеры), я швыряю вам результаты». — Эдуард Лимонов. «Старик путешествует» — последняя книга, написанная Эдуардом Лимоновым. По словам автора в ее основе «яркие вспышки сознания», освещающие его детство, годы в Париже и Нью-Йорке, недавние поездки в Италию, Францию, Испанию, Монголию, Абхазию и другие страны.
«Привет, офисный планктон!» – ироничная и очень жизненная повесть о рабочих буднях сотрудников юридического отдела Корпорации «Делай то, что не делают другие!». Взаимоотношения коллег, ежедневные служебные проблемы и их решение любыми способами, смешные ситуации, невероятные совпадения, а также злоупотребление властью и закулисные интриги, – вот то, что происходит каждый день в офисных стенах, и куда автор приглашает вас заглянуть и почувствовать себя офисным клерком, проводящим большую часть жизни на работе.
Уволившись с приевшейся работы, Тамбудзай поселилась в хостеле для молодежи, и перспективы, открывшиеся перед ней, крайне туманны. Она упорно пытается выстроить свою жизнь, однако за каждым следующим поворотом ее поджидают все новые неудачи и унижения. Что станется, когда суровая реальность возобладает над тем будущим, к которому она стремилась? Это роман о том, что бывает, когда все надежды терпят крах. Сквозь жизнь и стремления одной девушки Цици Дангарембга демонстрирует судьбу целой нации. Острая и пронзительная, эта книга об обществе, будущем и настоящих ударах судьбы. Роман, история которого началась еще в 1988 году, когда вышла первая часть этой условной трилогии, в 2020 году попал в шорт-лист Букеровской премии не просто так.
Люси Даймонд – автор бестселлеров Sunday Times. «Кое-что по секрету» – история о семейных тайнах, скандалах, любви и преданности. Секреты вскрываются один за другим, поэтому семье Мортимеров придется принять ряд непростых решений. Это лето навсегда изменит их жизнь. Семейная история, которая заставит вас смеяться, негодовать, сочувствовать героям. Фрэнки Карлайл едет в Йоркшир, чтобы познакомиться со своим биологическим отцом. Девушка и не подозревала, что выбрала для этого самый неудачный день – пятидесятилетний юбилей его свадьбы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Бьяртни Гистласон, смотритель общины и хозяин одной из лучших исландских ферм, долгое время хранил письмо от своей возлюбленной Хельги, с которой его связывала запретная и страстная любовь. Он не откликнулся на ее зов и не смог последовать за ней в город и новую жизнь, и годы спустя решается наконец объяснить, почему, и пишет ответ на письмо Хельги. Исповедь Бьяртни полна любви к родному краю, животным на ферме, полной жизни и цветения Хельге, а также тоски по ее физическому присутствию и той возможной жизни, от которой он был вынужден отказаться. Тесно связанный с историческими преданиями и героическими сказаниями Исландии, роман Бергсвейна Биргиссона воспевает традиции, любовь к земле, предкам и женщине.
Острые, едкие, саркастические памфлеты Э. Лимонова обличают реальных персонажей с реальными фамилиями, ответственных за реальные ошибки или преступления. Как сказал сам автор: «Возможно, статьи, собранные под обложкой этой книги, приближаются по страстности к реву солдата, ворвавшегося во вражескую траншею и работающего вовсю штыком».
Эдуард Лимонов считает себя человеком действия, а не литератором. Потому статьи его всегда остры и даже резки. Самые важные мировые проблемы: выборы, войны, теракты — никогда не проходят мимо его внимания.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга написана в тюрьме, в первые дни пребывания в следственном изоляторе `Лефортово`, я, помню, ходил по камере часами и повторял себе, дабы укрепить свой дух, имена Великих узников: Достоевский, Сад, Жан Жене, Сервантес, Достоевский, Сад… Звучали эти мои заклинания молитвой, так я повторял ежедневно, а по прошествии нескольких дней стал писать эту книгу… Это бедные записки. От них пахнет парашей и тюремным ватником, который я подкладываю себе под задницу, приходя писать в камеру №25… Бедные, потому что справочной литературы или хотя бы энциклопедического словаря, чтобы уточнить даты, у меня нет.