Великая княгиня Рязанская - [7]
– Хороши, ах, диво, как хороши! Ни на одной узор не повторяется. И письмена по кайме. Мастера-то у нас – грамотеи.
Анна к столу не вернулась. Осталась разбирать доски. Примостилась рядом с ней одна блохастая собака, потом – другая. Анна показывала им доски, подносила прямо к тёмным влажным носам.
– Смотрите, смотрите, какой многоглавый город. Какие окошечки у домов затейливые, решётчатые. А на крыше островерхой – петух! Видите?
Собаки моргали коричневыми добрыми глазами и смущённо отворачивались.
За столом продолжалась трапеза. Тянулась неспешная застольная беседа. Князь Иван едва сидел, но этого никто не замечал. Хмельные мужчины хулили новгородцев, литовцев; забывшись, пару раз ругнули ордынцев, татары прикинулись, что ничего не слышали; говорили об охоте на вепря: налились овсы, пора на деревьях близ них мостить повети, чтобы караулить зверя. Женщины обсуждали средства против моровой язвы: от синих болячек, коль они на теле объявятся, спасения нет – через три дня хворый умирает, от красных можно излечиться, если днём и ночью к ним красные же тряпицы прикладывать, мокрые, конечно.
– А старшенькому моему икона помогла Чудотворная, – рассказывала княгиня московская громко, стараясь перекрыть гул мужских голосов. – Тряпицы неделю прикладывала, извелась вся – не легчает. Спасибо старушке пришлой, надоумила на огороде в мусорной куче покопать. Покопали – святая Анна в холстину конопляную обёрнута…
Суженый сыпал в малиновый кисель себе, отцу, дяде ложку за ложкой соль, и никто не замечал. Даже то, что он столкнул солонку на пол, углядели только собаки.
Анна спала под столом, обняв теремную доску, и снился ей многоярусный белокаменный город на берегу незнакомой реки.
Осень покатила за Покров. Уже отвьюжили на мостовых пёстрые хрусткие листья, бурыми сугробами притулились к заборам и завалинам. Вениками-голиками темнели деревья, и только лиственницы тускло светились, как догорающие лучины. Но всё ещё было сухо и солнечно. И пряди летучей паутины всё ещё норовили сесть на лицо. А под вечер совсем по-летнему перед теремом столбилась, толкалась мошкара, невесть откуда влетали в покои поутихшие было комары, опять надоедливо зудели, не давали Анне заснуть.
Спозаранку же, по-летнему, шумел, будил её торг.
Он раскинулся напротив княжеских хором за Кремлёвской стеной на тесной от лабазов, лавчонок, прилавков и клетей Красной площади, которую в народе звали Пожар – так часто она занималась огнём.
На Пожар, приехав из Переяславля, каждое утро Анна тащила мамку. Протискивались в пряничный ряд, и Анна всякий раз изводила мамку, долго выбирая пряник, да так зачастую и не купив его. Торговцы, угадав в ней княжну, иногда дарили один-другой. И Анна сама несла с торга сласть, пачкая ею рукава и полы шушпана[10].
Бывала она и в рядах, где продавали утварь, дивилась на расписные колыбельки, прялки, шкафчики и салазки. Близко подходила к ним, водила пальцем по затейливым узорам. Утвари, конечно, никто ей не дарил, и купить её Анна не могла. Печатные пряники, на пахучих иноземных приправах замешанные, ценились дорого, хоть и недолговечны были, а уж прялки да шкафчики делались на века – разве девчонке, даже княжеской, к ним подступиться.
Узнав про Аннин интерес, старшие, денежные, братья Иван и Юрий стали приносить ей для забавы пряничные доски. Их немало скопилось к осени в печурах девичьей горницы. Мамки и няньки смеялись:
– Зимой на растопку пойдут. Ишь, поленница в избе выстроилась.
Анна злилась, не понимала шуток и, придя с торга, перебирала, пересчитывала своё богатство, вновь рассматривала разные картинки, вспоминала, кто из братьев какую доску принёс, что сказал.
Иван дарил всё больше доски с видами каких-то сказочных городов и при этом приговаривал одно и то же:
– Любуйся, сестричка, когда-нибудь такой же у себя в Рязани построишь.
Юрий предпочитал изображения цветов, трав, диковинных птицедев и говорил о девах, поясняя непонятное:
– Это такие вольные, неземные существа, Анютка.
– Ангелы?
– Нет, не ангелы, но им также доступны глуби небесные и бездна премудрости. Сосредоточились в них девичья чистота и тайна.
– А что это бездна премудрости? – спрашивала Анна, девичья чистота её не занимала.
– Это, как тебе сказать? Вырастешь – поймёшь.
Птицы-девы, которым было доступно нечто непонятное, Анне не нравились. Их деревянные лики были однообразно некрасивы и ничего не выражали. Надумала сама вырезать таинственную птицу с ликом великой княгини Марьи, Марьюшки то есть, жены Ивана.
Анна знала и любила её уже года три. Десятилетней Марья вошла в их семью и после свадьбы («До времени», – как сказала бабушка Софья Витовтовна) поселилась в Анниной горнице. Анна была рада этому. А Марья сперва жить с ней не хотела и спать отказывалась на одной лежанке.
– Держаться всё время вместе будете, чтобы не изурочили[11] порознь. Мамки Аннины опекать вас будут. У Марьи в Москве много врагов, – наставляла Софья Витовтовна.
– Какие у меня враги? – изумилась Марья. – Ведь меня здесь никто не знает.
Софья Витовтовна больше ничего не стала объяснять, сама раздела Марью и уложила рядом с Анной.
Исторический роман о любви простого рязанского парня Стахия Медведева к будущей российской императрице Анне Иоанновне. Он служил у нее телохранителем, когда она была царевной, а позднее – герцогиней Курляндской. Выполняя личное поручение герцогини, Медведев сопровождал из Митавы в Париж графа Морица Саксонского, а после возвращения на родину «стал свидетелем первого полета человека на воздушном шаре…».
Только что вернувшийся из Индии капитан Брендам Кинкейд – герой, увенчанный славой, и, мечта всех невест лондонского света.Однако согласно завещанию он унаследует деньги и титул, только, если женится на прелестной Генриетте Перселл!Невеста терпеть его не может и не имеет ни малейшего желания сочетаться браком? Но Брендан влюбился по-настоящему и не намерен отступать.Впрочем, в любви, как и на войне, хороши все средства.И если женщину не взять штурмом, необходимо готовиться к осаде!..
Быть музой поэта или писателя… Что это — удачная возможность увековечить свое имя, счастье любить талантливого человека и быть всегда рядом с ним, или… тяжелая доля женщины, вынужденной видеть, из какого сора растут цветы великих произведений?.. О судьбах Екатерины Сушковой — музы Лермонтова, Полины Виардо — возлюбленной Тургенева, и Любови Андреевой-Дельмас, что была Прекрасной Дамой для Блока, читайте в исторических новеллах Елены Арсеньевой…
Зеленоглазая красавица Шенандоа Девис – профессиональный игрок и к жизни привыкла относиться как к партии в покер. И если судьба послала ей встречу с отважным молодым охотником за удачей Роже Роганом – что ж, таким козырем просто грех не воспользоваться. Но очень скоро Шенандоа осознает, что на свете существуют не только карты, но и нечто большее – жажда любить и быть любимой...
Захватывающая история королевы Франции возрождает к жизни одну из самых противоречивых и трагических фигур прошлого.Дорога на гильотину… В ночь перед казнью Мария-Антуанетта оставляет в камере тайный дневник, в котором поведала историю своей жизни. Она начала писать его в детстве, будучи эрцгерцогиней Антонией, продолжала и позже, превратившись в блестящую и элегантную хозяйку Версаля, а закончила в тюрьме, испытав унижения, уготованные ей Французской революцией, и став «узницей номер 280».
В романе «Золотая гондола» юную красавицу но имени Паолина спасает после кораблекрушения мужественный сэр Харвей. Не имея средств к существованию, он, будучи в душе авантюристом, пытается выгодно выдать ее замуж.
Есть ли такая женщина, которая сможет растопить ледяной панцирь отважного воина Симона Бовалле? Она должна обладать множеством незаурядных достоинств. И вот в Нормандии Бовалле знакомится с прекрасной леди Маргарет.