Великая Хорватия. Этногенез и ранняя история славян Прикарпатского региона - [53]
Совершенно очевидно, что значительное культурное влияние со стороны различных кочевых этносов, ведущих пастушеское хозяйство, славянское население Восточной Европы испытывало и в более ранний период. Особенно это касается контактных зон на границе расселения и в районах совместного проживания славянских племен и степных кочевых этносов. Отсутствие письменных источников до определенной степени компенсируется данными археологии, позволяющими установить изменение состава домашнего стада древних славян в южных районах Лесостепи, где на второе место после коров выходит мелкий рогатый скот и заметно увеличивается количество лошадей. По мнению исследователей, подобные факты, безусловно, свидетельствуют о влиянии кочевого хозяйства, для которого характерно преобладание овцеводства и коневодства[619].
Этот вывод подтверждается сопоставлением остеологических материалов, показывающим, что в отличие от пород крупного рогатого скота и свиней, которые у славян лесостепной полосы отличались от пород скота скифских племен, лошади Черняховского и скифского населения по размерам и строению скелетов обнаруживают определенное сходство[620].
Соответствующие изменения хозяйственного уклада можно наблюдать и в других районах Европы, где происходили тесные контакты земледельческого и скотоводческого населения. В данной связи представляет интерес пример из истории пастушеского населения Паннонии, жившего там в период, предшествовавший венгерскому завоеванию, — «римских пастухов», как их называет венгерский средневековый источник. Паннония, как считали венгры, «первоначально принадлежала королю Аттиле, и после его смерти князья римлян захватили землю Паннонии до Дуная, где поселили своих пастухов»[621].
Этими «римскими пастухами», по-видимому, было древнее волошское население Подунавья, известное также и древнерусской летописи, приобщившееся к пастушескому скотоводству, вероятно, под влиянием гуннского и аварского завоевания. Первоначально признавая власть гуннов, оно впоследствии перешло под протекторат Византийской империи, отсюда и название — «римские пастухи», заключающее в себе не столько этнический, сколько политический смысл. Вытесненное венграми, это население было вынуждено переселиться в районы Прикарпатья[622].
Очевидно, что подобные по своему характеру и результатам контакты земледельческого и кочевого населения могли происходить и в более раннее время, — в том числе в эпоху сарматских завоеваний, затронувших районы Прикарпатья, Среднего и Нижнего Подунавья.
Источники сохранили сведения, прямо указывающие на подчинение сарматами земледельческого населения Подунавья[623]. Зависимость могла выражаться в двух наиболее традиционных формах, — как в уплате дани, так и в выполнении каких-либо повинностей. В числе последних мог оказаться и пастушеский труд для той части подвластного населения, которая проживала в районах, пригодных для пастушеского скотоводства.
Не удивительно поэтому, что, согласно наиболее распространенной среди лингвистов гипотезе, один из древнейших славянских этнонимов — хорваты, — обозначавший племенной союз древних славян, сложившийся в Прикарпатье, имеет иранское происхождение. Это название может быть одной из локальных фонетических разновидностей этнонима сарматы и этимологически связывается с понятием 'страж скота'[624].
Глава 8.
Гуннское нашествие и славяно-германские отношения
О возможных путях славянизации хорватов: дискуссионность вопроса. — Аланы и славяне Юго-Восточной Европы в период гуннского завоевания. — Верхнеднестровский регион в истории отношений славян с гуннами и готами. — Характер взаимоотношений готов с венедами и антами. — Антская группировка IV в. в контексте славяно-аланских этнополитических связей и противоборства гуннов с готами.
Зародившееся в ираноязычной или даже индоарийской языковой среде название хорваты с течением времени стало славянским этнонимом. Для эпохи Великого переселения народов подобная трансформация — чрезвычайно распространенное и даже закономерное явление. По образному выражению В. П. Будановой, «этноним эпохи Великого переселения народов подобен призраку, который шагал вместе с переселяющимися племенами и народами. Он зачастую покидал своего хозяина и выбирал в спутники другого»[625]. «Диалектика жизни в ходе миграций меняла и самого владельца этнонима, — продолжает исследователь. — Имела место динамика содержания многих этнонимов. Большинство из них существовало на протяжении всех этапов Великого переселения народов, но в конце Переселения они могли обозначать не совсем тех, или совсем не тех, кого в начале»[626].
То же самое следует сказать и об антропонимии. Антропонимы эпохи Переселения легко преодолевали этнические и географические границы: рожденные в одной этноязыковой среде, они могли быть перенесены в другую и прижиться в ней. Эту особенность подметили еще современники. Так, Иордан говорил даже о существовании некоего обычая перенимать имена у чужих народов:
…в обычае у племен перенимать по большей части имена: у римлян — македонские, у греков— римские, у сарматов— германские. Готы же преимущественно заимствуют имена гуннские
