Великая Хорватия. Этногенез и ранняя история славян Прикарпатского региона - [10]

Отмеченная особенность текста известия о расселении славян с Дуная давно привлекла внимание исследователей, видевших здесь следы работы нескольких авторов или редакторов, пользовавшихся разными источниками. Фраза «А вот еще те же славяне: белые хорваты и сербы и хорутане» справедливо считается позднейшей вставкой. Она, как и помещенное далее известие о поселении славян на Висле, образовавших ляшскую группу западнославянских племен, разрушает целостность первоначального текста о расселении славян в Подунавье и нашествии волохов.

Известия о белых хорватах, сербах, хорутанах и ляшских племенах идейно чужды рассказу о дунайских славянах, поскольку «не раскрываются в тексте, подобно мораванам, как иллюстрация новых племенных названий по занимаемым землям. "Ляхи", которые "сели на Висле", даже противоречат этому правилу, не став "вислянами". Эти славянские народы не связаны с контекстом рассказа, и территориально они находятся вне Подунавья. Поэтому данные записи можно рассматривать как более поздние интерполяции»[82].

Следует обратить внимание и на еще один важный факт, не получивший пока должной оценки. Из трех приведенных здесь южнославянских этнонимов два — «белые хорваты» и «хорутане» — уникальны для Повести временных лет и более нигде не встречаются (хотя собственно о хорватах, как и сербах, она говорит неоднократно) . Не знают подобных этнонимов (кроме упомянутого здесь случая) и другие русские летописи, как древние (Лаврентьевская, Ипатьевская, Новгородская Первая) , так и более поздние (Никоновская, Воскресенская и др.) .

Зато термин «хорутане», а точнее, его западноевропейский эквивалент «карантанцы», хорошо известен в европейской средневековой традиции. В трактате «Обращение баваров и карантанцев», написанном в Зальцбурге в 870 или 871 г., термин Carantani неоднократно и последовательно употребляется как этноним, обозначающий особый славянский этнос, заселявший пространство между Баварией и Нижней Паннонией[83].

«Карантанцами» в Европе называли альпийских славян, которые в первой половине VII в. создали свое государственное образование. Его центром стал город Карантан (в районе современного Карнбурга близ Клагенфурта) . Независимое Карантанское княжество просуществовало более ста лет, но в середине VIII в. оказалось под властью империи Каролингов. С этого времени начинается христианизация славянского населения миссионерами из Баварии и Италии. С 811 г. земли Карантании к северу от Дравы отошли под юрисдикцию Зальцбургского архиепископства, а южные области — Аквилейского патриархата[84].

В 820-х годах Карантания оказалась в составе империи Карла Великого под властью баварских графов. Вследствие этого уже в конце IX в. термин Carantani теряет этническое значение и становится хоронимом, обозначающим территориальную общность. В славянской среде это название не прижилось. Потомки альпийских славян ныне — словенцы, становление языка которых восходит к периоду Карантанского княжества[85].

Важно подчеркнуть, что встречающиеся в европейских средневековых источниках названия Carantani, Carentani, Carentini, Camii, Camiolenses, Camia, Camiola, Carantania связаны с возрождением античной традиции этнической номинации, в то время как исконные названия славян, живущих между Альпами, Дунаем, Дравой и Истрией, в древних источниках зафиксированы в формах Sclavi, Sclavani, а страна их — Sclavinia[86].

Таким образом, попавший в Повесть временных лет этноним «хорутане» был связан с европейской средневековой традицией. Этот термин не только не прижился в славянской среде, но к ХII в. (времени составления летописи) уже вообще вышел из употребления в качестве этнонима. Кроме того, форма «хорутане» известна только в древнерусском языке и в других славянских языках вообще не встречается. Она могла быть образована непосредственно от др.-верх.-нем. Charanta из ср.-лат. Carantani 'жители Каринтии', известного с VII в.[87]

Значит, в Повесть временных лет выражение «хорутане» должно было попасть из западноевропейского письменного источника, продолжающего традиции античной географической и этнической номенклатуры. Тот факт, что данное название не зафиксировано в известных ныне памятниках западно- или южно-славянской письменности, заставляет предполагать, что оно было воспринято древнерусским книжником непосредственно из западноевропейского источника, отразившего в части славянской этнической номенклатуры влияние германской языковой стихии.

Как бы то ни было, сам факт наличия в одном и том же летописном известии о расселении славян с Дуная, точнее говоря, в перечне южнославянских народов, состоящем лишь из трех названий, сразу двух этнонимов, нигде более в древнерусских памятниках не встречающихся и не находящих параллелей в западно- и южнославянских языках, может свидетельствовать о неславянском происхождении всего пассажа.

Вместе с тем известие о белых хорватах Повести временных лет — это не прямое продолжение византийской традиции, представленной у Константина Багрянородного. Древнерусский летописец относит их к группе балканских славян, в то время как византийский император помещает Белую Хорватию и бело-хорватов к северу от Дуная, вблизи Баварии и Восточнофранкского королевства. Размещение белых хорватов на Балканах в одном ряду с сербами и хорутанами сближает известия древнерусского летописца с показаниями южнославянского источника, — так называемой Летописи попа Дуклянина, — повествующего о Белой Хорватии в Далмации.