Великая фальшивка февраля - [73]

Петербургский, петровский период русской истории кончился. Кончился навсегда. Почти по Ф. Достоевскому: «Петербургу быть пусту». И нам нужно начинать вовсе не с 1912 года с его Думой и с его Милюковыми, с его Фредериксами, губернаторами, надворными советниками, объединенным и разъединенным дворянством, а с принципов 1613 года. С самодержавия, самоуправления и самобытности. Московский тяглый мужик 1613 года оказался неизмеримо умнее петербургских профессоров 1917-го – это, как мне кажется, сейчас достаточно очевидно. Дай Бог и нам оказаться не глупее этого мужика.

Что это? Правее или левее Керенского или Чухнова? Ни правее и ни левее. Это просто глубже.

Миф о Николае Втором [28]

В числе тех еретических мыслей, которые в свое время были высказаны в моей газете, была и такая: Николай Второй был самым умным человеком России. Сейчас, восемь лет спустя, в мою фразу о Николае Втором я внес бы некоторое «уточнение»: с момента Его отречения от престола в мировой политике – во всей мировой политике – более умного человека не было. Или еще точнее – или осторожнее – никто ничего с тех пор более умного не сделал. Основное преимущество монархии (повторяю еще раз: я говорю только о русской монархии) заключается в том, что власть получает средний человек, и получает ее по бесспорному праву случайности; по праву рождения. Он, как козырный туз в игре, правила которой вы признаете. В такой игре такого туза и Аллах не бьет. Этот средний человек, лишенный каких бы то ни было соблазнов богатства, власти, орденов и прочего, – имеет наибольшую в мире свободу суждения. Американский писатель м-р Вудсворт – бывший коммунист и потом бывший банкир (может быть, раньше банкир и только потом коммунист) – мечтал о том, как было бы хорошо, если бы на мирных и мировых конференциях заседали просто булочники, сапожники, портные и прочие – хуже Лиги Наций все-таки не было бы. Говоря очень грубо – русская монархия реализовала вудсвортовскую мечту: средний человек, по своему социальному положению лишенный необходимости «борьбы за власть» и поэтому лишенный, по крайней мере, необходимости делать и гнусности. Ошибки будет, конечно, делать и он. Но меньше, чем кто бы то ни было другой.

…Мы живем в мире втемяшенных представлений. Мы называем: Петра Первого – Великим, Александра Первого – Благословенным и Сталина – гением. Поставим вопрос по-иному.

При Петре Первом – Швеция Карла XII, которая Германией Вильгельма Второго, конечно, никак не была, – дошла до Полтавы. Александр Первый, которого история называет Благословенным, – пустил французов в Москву – правда, Наполеон был не чета Карлу. При Сталине, Гениальнейшем из всех Полководцев Мира, – немцы опустошили страну до Волги. При Николае Втором, который не был ни Великим, ни Благословенным, ни тем более Гениальнейшим, – немцев дальше Царства Польского не пустили: а Вильгельм Второй намного почище Гитлера.

При Николае Втором Россия к войне готова не была. При Сталине она готовилась к войне, по меньшей мере, двадцать лет. О шведской войне Ключевский пишет: «Ни одна война не была так плохо подготовлена». Я утверждаю: никогда ни к одной войне Россия готова не была и никогда готова не будет. Мы этого не можем. Я не могу годами собирать крышки от тюбиков, и вы тоже не можете. Я не хочу маршировать всю жизнь, и вы тоже не хотите.

А немец – он может. В 1914 году Германия была, так сказать, абсолютно готова к войне. Это был предел почти полувековой концентрации всех сил страны. Это было как в спортивном тренинге: вы подымаете ваши силы до предела вашей физиологической возможности. Больше поднять нельзя, и нельзя держаться на этом уровне. Нужно: или выступить, или отказаться от выступления. Так было и с Германией Вильгельма. С Германией Гитлера был почти сплошной блеф.

Поэтому война с Германией была неизбежна. Это знал Николай Второй, и это знали все разумные и информированные люди страны – их было немного. И их травила интеллигенция… Войну с Японией мы прозевали и потом проиграли. В общем, она была повторением Крымской войны: чудовищные расстояния между страной и фронтом, морские коммуникации противника и – о чем историки говорят глухо или не говорят вовсе – фантастический интендантский грабеж. В Крымскую войну пропивалась даже «солома для лазаретов», а в японскую целые дивизии сражались с картонными подметками к валенкам. В Крымскую войну этим промышляли сыновья декабристов, в японскую – их правнуки. В мировую Великий Князь Николай Николаевич вешал интендантов пачками: воровства не было.

Итак – неизбежная, но прозеванная война, недооценка противника, 8 тысяч верст по единственной и еще недостроенной железной дороге (японцы так и начали войну – пока дорога еще не достроена), никаких особых неудач, середняцкое командование – героическая армия – и, как в 1917 году, «кинжал в спину победы» – тыловые части российского интендантства. Русская революционная интеллигенция идет на штурм. Революция 1905 года. В революции 1917 года немецкие деньги ясны. О японских деньгах в революции 1905 года наши историки говорят так же глухо, как и о задушевных планах декабристов. Или – о письме Бакунина Царю.