Великанша - [34]

Но особенно причудливой была поза. Правая рука изваяния грациозно застыла вдоль тела, левая держала на весу горизонтальную перекладину с привязанными к ней двумя чашами. Перекладина была чуть перекошена, одна чаша — ниже другой.

Весы, сообразил Донант. Примитивные весы.

Он вытянул шею, силясь заглянуть в чаши, но с такого близкого расстояния было не разобрать. Гонимый любопытством, Донант вернулся к выходу и повторил попытку. Но обзора все равно не хватало. Удалось различить лишь блеск хрусталя в одной чаше и что–то пронзительно зеленое в другой.

Отыскав лестницу, ведущую на балконы, он стал взбираться наверх, минуя ярус за ярусом, пока не добрался до самого купола. Теперь содержимое весов было как на ладони. В первой, перевешивающей, чаше лежал хрустальный куб, во второй, легкой, зеленый нож.

Именно любопытство вынудило Донанта приземлиться здесь. Исчезнувшие цивилизации не входили в его компетенцию. По крайней мере, официально. Но его всегда влекли тайны вымерших планет, а нынешняя влекла вдвойне. Безлюдный город, хрустальный куб и зеленый нож…

Очутившись на улице, Донант вплотную занялся головоломкой. Планета явно необитаема, значит, ее жители либо переселились, либо погибли. Переселиться они могли только на другую звезду, посредством межгалактических полетов.

Впрочем, этот вариант отметался сразу. Чтобы додуматься до путешествия в космос, нужен толчок, некий краеугольный камень. Воображение зреет поэтапно. Без Луны, ставшей первым таким толчком, люди вряд ли решились бы лететь на Венеру и Марс, и уж тем более на Меркурий и Плутон. Не будь этих этапов, воображение замерло бы на ранней фазе развития, и человек никогда бы не преодолел расстояние в четыре световых года, отделявшее его от Альфы Центавра. Вместо этого он продолжал бы жить на Земле, строя все новые города, тратя энергию и ум не на развитие космический кораблей, а на совершенствование зданий и строительных материалов, чтобы, обретя совершенство, хоть как–то оправдать свое существование.

У этой планеты нет луны. Единственный отпрыск своего солнца, от ближайшей звезды ее отделяло расстояние в сорок один световой год. Значит, эмигрировать в космос местные не могли.

Тогда второй вариант — все до единого вымерли, да так, что даже косточек не осталось.

Но почему?

Донант окинул взглядом сверкающие улицы, безукоризненные здания. Хрустальная брусчатка под ногами слегка вибрировала от рокота подземных агрегатов. Но вокруг — ни души, не пылинки. Только закрытые двери и пустые окна.

В чем причина? Чума? Мировая скорбь? Упадок нравов?

Донант снова покачал головой.

Блуждая по хрустальному лабиринту, он забрел в другой квартал. Здания тут казались более функциональными с виду, но походили одно на другое как две капли воды, и стояли бок о бок, словно ряд красоток с одинаковым макияжем, одного размера бюстом и шаблонной улыбкой. Сразу от тротуара в каждый дом вела чуть утопленная в стену дверь с хрустальной решеткой.

Жилые дома, сообразил Донант. Ну или здешний аналог. Параллельно с этой мыслью возникла новая: если проблема не разрешима в целом, нужно сконцентрироваться на частностях. В данном случае, на конкретном доме.

Выбрав здание наобум, он шагнул к двери, но едва успел дотронуться до гладкой поверхности, створка отворилась сама собой, под потолком вспыхнули невидимые лампочки, освещая пустое фойе. Донант переступил через порог, и дверь сразу захлопнулась.

Обстановка внутри оказалась неброской и все из того же материала, что и сама планета. У стены на четырех тонких, как стебелек, ножках стоял голубой столик. Рядом несколько стульев в тон, и голубое облако кушетки.

На противоположной стене — вертикальный ряд кнопок. Донант подошел и нажал нижнюю. Его догадка мигом подтвердилась: стена вертикально разъехалась на две части. Но вместо кабины лифта взору предстал длинный коридор со множеством дверей по бокам.

Донант нахмурился. Будучи человеком логичным, он всегда стремился к ясности вещей. Пока же планета представлялась начисто лишенной всякой логики, отыскать которую было необходимо, чтобы улететь отсюда со спокойной душой. Тем временем, створки бесшумно слились в идеально ровную стену.

Рассерженный, он ткнул в предпоследнюю кнопку. После секундной заминки половинки стены снова разъехались. Донант улыбнулся. Проблемы с логикой у него, а не у архитекторов. То, что он принял за обычное фойе, на самом деле оказалось фойе–лифтом.

Коридор второго этажа смотрелся братом–близнецом первого. Будучи человеком методичным, Донант решил начать исследование с цоколя, как того требовала методичность. Поэтому, когда створки захлопнулись, снова нажал на нижнюю кнопку, и уже через секунду стоял в нужном коридоре.

На минуту он замер, прислушиваясь. Ничего, лишь слабый рокот незримого оборудования. Двери чудного лифта опять слились в гладкую стену. Донант медленно двинулся вперед. Из невидимого источника сочился мягкий свет, казалось, он идет прямо из хрустальных перегородок.

У первой же двери Донант остановился. Створка была гладкой, точь–в–точь как входная, и практически сливалась со стеной. По логике, нужно лишь чуть подождать, и она сама откроется.