Великанша - [17]

Однажды вечером, читая в вольтеровском кресле. Элизабет почувствовала дискомфорт. Что–то в доме (не считая письменного стола, электричества и телефона на шератоновском бюро) не совсем вписывалось в воссозданную ею атмосферу эпохи «Нельсон–Нора». Она внимательно осмотрелась по сторонам, надолго задержала взгляд в темном углу, затем снова опустила глаза на книгу, которая лежала у неё на коленях. Книга называлась «Громы мелодии. Новые стихотворения Эмили Дикинсон». Безусловно, стихи Эмили Дикинсон принадлежали миру Нельсона и Норы. Да, но именно этот сборник датировался 1945 годом, в сорок пятом эти стихи были опубликованы впервые. То есть, миру Нельсона и Норы они не принадлежат. Значит, от них надо избавиться.

Как и от других книг, на дату издания которых Элизабет прежде не обращала внимания. Их было около десяти. Одну задругой она бросала книги в камин. «Громы мелодии» оставила напоследок. Слеза скатилась у неё по щеке, когда она безжалостно отдала драгоценный томик на расправу огню. Обложка потемнела, скукожилась; страницы стали красными, потом почернели. Хлопья пепла взлетели, как маленькие еерые призраки, и устремились вверх, в дымоход.

Внезапно весь дом вздрогнул, и комната наполнилась теплым свечением. Свет исходил от старомодных ламп с абажурами, отделанными кистями, от люстры из картона с нарисованными на нем свечами и лампочками в форме пламени. Пустоты заполнились мебелью, возникшей из ниоткуда — мебелью Нельсона и Норы вперемежку с мебелью Теодора и Анны, и всё это прекрасно гармонировало с лампами и люстрой. Унылые коричневые стены нарядились в цветастые обои, потускневшее дерево засияло. На мохеровом диване, которого мгновение назад не было, сидел молодой мужчина и читал газету. В комнату вошла женщина чуть старше его, она несла поднос с небольшим чайничком и двумя изящными чашками. Пара была одета в одежду, которая была в моде после Первой мировой войны.

Элизабет замерла Молодой мужчина — это же её дед, а женщина — бабушка! Это Нельсон и Нора, и они счастливы в доме, который теперь принадлежит им, который они только что с большим вкусом обставили новой мебелью, сохранив при этом наследие прошлого.

Иллюзия — если это была иллюзия — исчезла. Свет потускнел, а потом и вовсе угас. «Новая» мебель превратилась в пустоту; стены снова стали уныло–коричневыми, дерево утратило свой блеск. Нельсон и Нора растворились в воздухе. Видение длилось всего минуту, и эта минута прошла.

Элизабет оглядела стены и у видела что электрических светильников больше нет. И у часов на каминной полке пропали стрелки.

Она зажгла свечку и прошлась по комнатам первого этажа. Стрелок не стало везде, а некоторые часы — новые, которые она не заметила и не успела отнести в гараж — исчезли. Исчезли и шкафы, которые Байрон поставил, когда обновлял кухню. Исчез линолеум на кухонном полу. Элизабет поднялась наверх и не обнаружила своего письменного стола, в ящике которого хранила все свои стихотворения.

По крайней мере, её кровать была на месте. Простыни, одеяла и подушки тоже никуда не делись. Понятно, что кровать из до-Дикенсоновских времен в любом случае не исчезла бы, но белье и подушки были относительно новые. Возможно, происходящее с домом затрагивает только значимые предметы? Перепуганная, с колотящимся сердцем Элизабет разделась, забралась под одеяло, задула свечу и закрыла глаза. Лежа в темноте, она старалась себя успокоить. Слишком долго она прожила в одиночестве — в этом всё дело. Она позволила одержимости прошлым взять верх над здравым смыслом. Конечно, утром к ней вернется разум, и всё придет в норму.

Но утро не наступило.

Она проснулась в кромешной тьме, и вначале не могла поверить своим глазам, ведь она проспала самое меньшее восемь часов. Зажгла свечу, встала, подошла к окну. Чернота лежала перед ней, сплошная чернота, без единого просвета, без малейшего проблеска.

Стоя возле оконной рамы, она вдруг осознала, что в доме очень холодно. Неужели электрокотел перестал работать? Надев голубой халат она поспешила вниз. Гостиная была, как холодильник, кухня — как морозильная камера. Освещая дорогу свечой, Элизабет спустилась в подвал. Электрокотёл исчез так же, как и водопроводные трубы и электропроводка.

Ну что ж, по крайней мере чайник у неё полон воды.

Она дрожала, отчасти от страха, но больше от холода. Вернувшись в кухню, затопила дровяную печь. Когда та разогрелась, отправилась в гостиную и разожгла камин. Стало теплее, и она немного успокоилась. Вспомнила, что на улице лежит снег, нашла на кухне кастрюлю и вышла на заднее крыльцо. Но свет свечи внезапно сжался в маленькую бледную полусферу, и Элизабет поняла, что видит вокруг себя не больше, чем на полметра. Холод стоял невыносимый, темнота пугала. Вдруг пришла страшная мысль: дом уже не стоит на земле, и если сделать шаг с крыльца, это будет шаг в пропасть. Содрогнувшись. она вернулась в кухню и плотно закрыла за собой дверь.

«А как же быть с дровами, — подумала она. — Если я не смогу попасть в гараж, откуда взять дрова? Как поддерживать огонь?»

Ответ был единственный — жечь мебель.