Величие и падение Рима. Том 2. Юлий Цезарь - [93]
Что касается Гая Октавия, то это был очень умный молодой человек семнадцати лет, который после смерти отца и вторичного брака своей матери с Луцием Марком Филиппом воспитывался в доме своей бабушки, сестры Цезаря; последний взял его с некоторого времени под свое покровительство, наблюдал за его воспитанием и представлял народу при помощи почетных отличий. Он сам, может быть, выбрал для него, кроме уже бывших учителей, двух новых наставников — Афинодора из Тарса и Дидима Арея. Последний принадлежал к той неопифагорейской школе, которая, как мы видели, старалась тогда распространить в римском мире новую аскетическую мораль.[793]Но молодой человек был очень слабого здоровья и в этот момент был тяжело болен, что сильно беспокоило Цезаря.
В общем, Цезарю недоставало умных, энергичных и верных сотрудников, которые помогли бы ему привести в исполнение его великие проекты, ибо мысль, что один человек, как бы умен и энергичен он ни был, с несколькими друзьями и вольноотпущенниками, собранными случайно в течение двенадцати лет войны и злоключений, мог прекратить в обширной империи беспорядок, возникший от длительного социального разложения и перемен, была химерической. С помощью армии легко было одержать верх над консервативной партией и выродившимися высшими классами Италии; напротив, невозможно было одному человеку, используя законодательство, положить конец ужасному антагонизму этого жадного, дерзкого и гордого общества. Одно затруднение сменялось другим, будучи часто вызвано нетерпением, с каким Цезарь хотел одержать победу. Раздражение, усталость от этой огромной работы и обольщение ею затемнили сознание удобного случая и действительности, которое всегда было так ясно у него ранее. Как бы сознавая свое положение, он временами говорил, что прожил уже слишком долго.[794]Его друзья Бальб и Оппий стали замечать с некоторого времени, что он стал странным и что всякий, даже самый осторожный совет при удобном случае о том, что он мог бы сложить с себя по крайней мере часть полномочий, с каждым днем раздражал его все более. Видели, что даже сочинением, в котором Цицерон хвалил Катона, он был раздражен до такой степени, что хотел писать ответ и поручил Гирцию сделать то же. Однако он не хотел, чтобы его обвиняли в нарушении конституции, ниспровержении традиций, действии против духа, если не против буквы, законов, с помощью которых он получил власть. В это время он написал свои Комментарии о гражданской войне, в которых старался показать, как точно соблюдал он конституцию и как враждебная партия, а вовсе не он, накладывала руку на имущество и права граждан. Но с каждым месяцем, протекавшим в этом бесконечно длинном году, которому реформировавшие календарь астрономы дали 15 месяцев, или 445 дней, факты все меньше и меньше соответствовали его намерениям и словам.
В конце года Цезарь совершил грубую ошибку, приняв у себя в доме Клеопатру, прибывшую в Рим с большой свитой рабов и министров. Скандал в Риме и в Италии был очень велик.[795]Все знали, что с некоторого времени у Цезаря была очень возбуждена чувственность, что он имел экстравагантные желания царской любви и что во время африканской войны он развлекался с Эзноей, женой царя Мавритании Богуда, которой он делал бесчисленные подарки. Но этот новый бесстыдный скандал на глазах всего Рима возмутил общество, уже и без того недовольное и слишком склонное все критиковать. Начали жалеть Кальпурнию, выданную замуж в 59 году вследствие политической интриги и тотчас же покинутую своим бродягой мужем, любовницу которого она была вынуждена теперь принимать у себя в доме. Как будто бы это было осознанное преступление Цезаря, а не жалкая участь всех женщин высшего общества, которые не были порочными, развратными, распущенными. Порядочные женщины, как Туллия, Корнелия, вдова Публия Красса и Помпея и множество других, оставшихся неизвестными, разве не приносились всегда своими родителями в жертву их политическому честолюбию? Разве не было им суждено быть выданными замуж, покинутыми и снова выданными, причем не обращалось внимания ни на возраст, ни на добродетели супруга; менять дом, служанок, общество с переменой политики; быть часто лишенными даже утешения материнства, находить в доме мужа пасынков старше себя и оказываться покинутыми ради гетер и вольноотпущенниц? Это было зло времени, один из тех многочисленных печальных и неизбежных симптомов беспорядка, сопутствующего великой перемене в цивилизации, которая готова была совершиться и которой женщина также отдавала свою часть скорби. Но сейчас общество приписывало персонально Цезарю этот всеобщий порок и негодовало, что диктатор выставляет напоказ свой разврат.
XVII
Последняя мечта Цезаря — завоевание Парфии
Последние честолюбивые планы Цезаря. — Цезарь и идеи Гая Гракха. — Популярная монархия Цезаря. — Восемь городских префектов. — Недовольство высших классов. — Сочинения Цицерона. — Брут. — Новые полномочия Цезаря после Мунды. — Цезарь и Брут. — Грандиозные и химерические замыслы Цезаря. — Законы и реформы Цезаря. — Перемена в Антонии. — Высшие полномочия Цезаря. — Иллюзии диктатуры. — Колонии Цезаря. — Буфротская колония и интриги Аттика. — Праздник Луперкалий.
