Величие и падение Рима. Том 2. Юлий Цезарь - [79]
Цезарь, однако, решил ускорить события. Хотя собранные корабли могли взять лишь немногим более половины солдат и было очень опасно предпринимать переправу дважды, он все же не хотел больше ждать. В декабре он неожиданно прибыл в Брундизии, собрал селдат, объяснил им свой план и дал новые, еще более заманчивые обещания. Потом он приказал 15000 человек грузиться на корабли без хлеба, без рабов, без вьючных животных и лишь с небольшим багажом, который легионарии носили подвешенным к концу копья. Других солдат он поручил Габинию, Фуфию Калену и Антонию с приказом сажать их на корабли, как только последние возвратятся, и 4 января 48 года[670]двинулся вперед по Адриатическому морю. Он вез с собой молодого Азиния Поллиона и имел в качестве генералов Гнея Домиция Калвина, Публия Ватиния, Публия Суллу, несчастного консула 65 года, Луция Кассия и Гая Кальвизия Сабина. Цезарь не ошибся: его высадки ожидали не ранее весны. Бибул дремал со своим флотом и узнал об отплытии врага из Брундизия только тогда, когда Цезарь и его армия уже высадились в небольшом уединенном заливе возле Орика.
Как только Цезарь ступил на землю, он снова отправил посла предложить[671]мир Помпею, который в этот момент вел своих солдат из Македонии в Диррахий (совр. Durazzo) на зимние квартиры. Одновременно Цезарь старался овладеть всем побережьем до Диррахия, самого важного порта этой области. Продолжая вести свою обычную двойную игру — примирения и наступления, он старался не пренебрегать никакой возможностью мира и в то же время занять обширную страну и несколько городов, откуда он мог получать не только хлеб, но и вьючных животных, кожу, дерево, железо и оружие. Он легко взял Орик, потом Аполлонию, где маленькие гарнизоны Помпея пали духом из-за враждебности населения, которое объявило себя лояльным к завоевателю не потому, что это был Цезарь, а потому, что он был законным консулом.[672]Однако в своих планах взять Диррахий Цезарь потерпел неудачу. Помпей, узнав по дороге о его высадке и легко разгадав его намерения, повел свою армию форсированным маршем, чтобы прибыть раньше его к Диррахию. Цезарь остановился тогда и расположился лагерем на берегу Анса, маленькой реки, протекавшей к югу от Диррахия, ожидая там результатов своего маневра и ответа на свое предложение о мире. Помпей со своей армией занимал другой берег реки.
Цезарь не ошибся, считая мир маловероятным. Действительно, как только в лагере Помпея оправились от смятения, вызванного поспешным маршем Цезаря, друзья Помпея — Лукцей, Феофан из Митилены и Либон — передали ему предложения, принесенные послом Цезаря. Но Помпей немедленно отклонил их, сделав заявление, не допускавшее возражений: «Я не могу вернуться в Италию по милости Цезаря».[673]Положение Цезаря стало очень опасным. Бибул, который однажды был захвачен врасплох, послал Либона с пятьюдесятью кораблями блокировать гавань Брундизия и, несмотря на холод и бури, тщательно следил за морем. Оставленное Цезарем в Италии войско не могло переправиться; Цезарь оказался изолированным с 15 000 человек против врага, превышавшего его почти втрое. Мог ли Помпей заключить мир, когда Цезарь, безрассудно переправившийся из Италии со столь малыми силами, находился почти в его власти? Эффект его внезапного появления, на который он надеялся, не был достигнут. Цезарю оставалось только разместить своих солдат на зимовку в палатках и ожидать, когда окажутся в состоянии прийти из Брундизия другие его легионы, если только противник вообще позволит им прийти. Он должен был стараться овладеть страной, лежавшей позади него: повсюду проводить разведки в поисках хлеба; надзирать за побережьем, чтобы препятствовать флоту Бибула запасаться пресной водой и принудить его таким образом к долгим и частым маршрутам к Коркире, во время которых кораблям Цезаря легко было бы проскользнуть из Брундизия между крейсирующими эскадрами противника. Пресная вода была для флота в древности тем же, чем для него является в настоящее время уголь, тем, что привязывает его к определенным точкам твердой земли.
Неужели Помпей не воспользуется своим численным превосходством, чтобы принудить врага к битве? Таков был вопрос многих лиц в его лагере. Но Помпей не имел неутомимого нервного упорства своего противника. Он довольно быстро ослабевал от у стал остей и тревог, всегда сопровождающих междоусобные войны, где достаточно одного поражения, чтобы быть покинутым своими сторонниками и солдатами. Приступ энергии, который он испытал в момент отъезда из Италии, продолжался недолго. Скоро в нем снова проявились недостатки его аристократической натуры — нерешительность и медлительность. При отсутствии энергичного руководства страшный беспорядок царствовал в его лагере, наполненном молодыми и старыми знатными италийскими сенаторами и всадниками, восточными царями, начальниками варваров. Римские вельможи, утомленные лишениями и денежными затруднениями, в которых они часто находились после того, как отдали взаймы Помпею
