Величие и падение Рима. Том 2. Юлий Цезарь - [110]

Из всего изложенного вытекает, однако, очень важное для нас следствие: гельветы вовсе не хотели завоевать Галлию и основать великую галльскую коалицию. Но такое заключение порождает много других вопросов. Какова была истинная цель эмиграции гельветов? Действительно ли они намеревались переселиться в область сантонов, как утверждает Цезарь? И если гельветы не хотели вторгаться в Галлию, то как объяснить поведение сената, Метелла и Цезаря? Мы видели, что агрессивный характер, приписываемый переселению гельветов, объяснял нам все; при отрицании же этого, как следует понимать всю эту историю? Продолжим разбор рассказа Цезаря. Мы найдем там ответ на многие из этих вопросов.

Закончив переговоры с эдуями, Цезарь выполнил последнюю часть своего наступательного маневра с быстротой и энергией, которые всегда были его великими качествами. Он старался захватить и уничтожить гельветов при переходе через Сону, но ему удалось уничтожить только маленький арьергард, оставшийся на восточном берегу. Тогда за один день он переправляет всю свою армию на правый берег Соны и принимается преследовать неприятельскую орду, держась от нее на небольшом расстоянии и ожидая удобного случая напасть. В десяти главах (ХIII—ХХIII) с массой подробностей описывает нам Цезарь это преследование и останавливается на самых главных событиях, одно из которых было исключительной важности. Он заметил однажды, что часть эдуев ему изменила. Эдуи дали ему отряд конницы и обещали снабжать хлебом; но эдуйская кавалерия позволяла наносить себе поражение во всех схватках с неприятелем, и обещанный хлеб не приходил, запасы истощались; знать эдуев все более и более затруднялась объяснить задержку хлеба. Решив выяснить причину, Цезарь занялся расследованием. И вот вновь появляется личность, которую мы уже встречали в начале рассказа: Думнориг, вождь эдуев, участвовавший в заговоре Оргеторига. Цезарь узнал, что союз с Римом был заключен партией, во главе которой был Дивитиак; что Думнориг, напротив, был расположен к гельветам, так как его жена принадлежала к этому племени, и надеялся с помощью гельветов захватить верховную власть. К несчастью для Цезаря, Думнориг, обладавший огромным богатством, располагал большим могуществом и, командуя кавалерией, тайно отдал приказ своим всадникам не сопротивляться гельветам и препятствовать доставке хлеба.

Этот эпизод очень важен. Он прежде всего показывает нам, что таинственные нити, связывавшие экспедицию гельветов с Думноригом, не были разорваны смертью Оргеторига. Он указывает нам также, что эмиграция гельветов если и не имела той грандиозной цели, которую приписывали ей в Риме, то не могла иметь такой скромной цели, как переселение в область сантонов, интересовавшее одних гельветов. Почему могущественная партия, вождем которой был Думнориг, была бы заинтересована в данном случае в удаче движения? Хотя наше желание узнать подробности этого события велико. Цезарь совершенно не склонен его удовлетворить и, рассказав, что по великодушию он простил Думнорига, спешит продолжить рассказ. Он рассказывает, что однажды надеялся уничтожить гельветов ночным нападением, но что попытка не удалась; что он вынужден был из-за недостатка съестных припасов отказаться от преследования гельветов, как вдруг был атакован врагами… Только в этот момент Цезарь дает нам первое топографическое указание. Нападение произошло на высоте Бибракте (современный Mont Beauvrai вблизи Autun). Следовательно, гельветы направлялись к северу и сделали большой обход, чтобы прийти в область сантонов. Но наше изумление еще более возрастает с рассказом о битве. Цезарь описывает битву как блестящую победу своих легионов. Раухенштейн, подвергнувший рассказ об этой войне критике, иногда, правда, слишком тонкой, но всегда очень остроумной, доказал, проанализировав изложение самого Цезаря, что результат был, напротив, весьма неопределенным: достоверно, например, что Цезарь был вынужден оставаться на поле битвы три дня, чтобы похоронить мертвых и позаботиться о раненых, тогда как гельветы спокойно продолжали свой путь, направляясь в область лингонов. Это второе топографическое указание, и оно не менее многозначительно, чем первое. Гельветы, которые, по рассказу Цезаря, хотели направиться к океану, шли теперь к северо-востоку, т. е. в противоположном направлении. Цезарю удалось наконец заключить мир, и гельветы решили возвратиться на свою прежнюю родину, за исключением небольшой части упорных лиц, направившихся ad Rhenum finesque Germanorum. Эта подробность бросает яркий свет на темный вопрос, который мы хотим осветить, и дополняет два предшествующих свидетельства о миграции гельветов. Почему же это меньшинство направилось к Рейну? Очевидно, что эти упрямцы в момент отделения от своих соотечественников не хотели воспользоваться первой попавшейся дорогой; они должны были продолжать движение, начатое всей ордой, к тому пункту, который был ее исходной целью. Мы действительно видим, что гельветы уже повернули к востоку. Эмиграция гельветов была направлена, следовательно, к Рейну.