Величие и падение Рима. Том 1. Создание империи - [91]

Еврейская суббота

Помпей спросил Гиркана, объяснившего, что всякий седьмой день бывает суббота, день, в который закон принуждает верующих воздерживаться от всякой работы, и что горячие поклонники простирают свою ревность до того, что даже не защищаются.[593] Помпей велел своим солдатам работать только в субботние дни и мог таким образом в три месяца легко построить башни на высоту стен и произвести приступ. Фавст, сын Суллы, первый взошел на стены, но защита была ожесточенной и резня ужасной.

Помпей и храмовые сокровища

Когда Помпей с таким трудом овладел храмом, он пожелал осмотреть его весь, до самых отдаленных святилищ, куда мог входить только один первосвященник. Напрасно искал там он статую или картину, изображавшую божество. Он удивлялся странному седьмисвечнику, к которому евреи, казалось, имели большое почтение, золотому столу, огромному запасу благовоний для церемоний и хранившимся в подземельях сокровищам, которые должны были служить вознаграждением римской армии за ее труды. Но бог Библии дал тогда самое сильное доказательство того могущества, страх перед которым должен был распространиться так далеко в мир: один из всех восточных богов, он заставил римского генерала уважать свое золото. Помпей, вероятно, остановился, пораженный перед этим странным фанатизмом, и не осмелился завладеть сокровищами.[594]

Помпей и Птолемей

В Палестине Помпей был встречен посольством египетского царя, явившимся выразить ему почтение, предложить крупную сумму денег и сделать странное предложение двинуться со своими легионами в Египет на помощь царю для победы над мятежниками, восставшими несколько времени тому назад.[595] Обеспокоенный проектами Красса и Цезаря, отчаявшись добиться своего признания царем со стороны сената, Птолемей Авлет старался этим поступком привлечь на свою сторону Помпея. Если Помпей согласится на это и поможет ему восстановить порядок в своем царстве, то он так скомпрометирует себя в его пользу, что по возвращении в Рим должен будет защищать его дело перед сенатом, чтобы доставить ему титул друга и союзника римского народа. Тем не менее эта политика, одновременно хитрая и дерзкая, имела несколько опасных сторон, потому что Птолемей рисковал также отдать свое царство римлянам. Что стал бы он делать, если римский генерал, вступив в его царство, откажется уйти оттуда и подчинить его Риму? С Лукуллом эта опасность была бы серьезной. Но Птолемей имел дело с Помпеем, т. е. с человеком более благоразумным, чем он того желал. Помпей, вероятно, боялся, вступив в Египет, раздражить много лиц в Риме: прежде всего тех, которые не хотели признавать Птолемея, партию, противившуюся завоеванию Египта; потом также котерию, стремившуюся к этому завоеванию, т. е. Красса и Цезаря. Он взял деньги, но учтиво отклонил приглашение. Потом он объявил Палестину вместе с Ке-лесирией римской провинцией, наложил на Иерусалим подать, дал звание первосященника Гиркану и, уводя с собой пленником Аристо-була, возвратился в Понт.[596]

Реакция после заговора Катилины

Между тем Италия оправилась от ужаса перед последними событиями, но как она изменилась в несколько месяцев! Заговор Катилины не был страшной опасностью, но его оказалось достаточно, чтобы смешать классы, партии, умы у всех и ускорить конец той могущественной народной партии, сторонницы умеренных реформ, вождем которой был Помпей в 70 г. Осмелев от крупного успеха репрессий и от поддержки массы всадников, пользуясь общественным страхом, который возбудили преувеличенные рассказы о заговоре, воображая, что это состояние умов продолжится навсегда, консервативная партия сделалась бандой диких рекционеров. Самые крайние в ней, во главе которых стояли Катулл и Катон, легко стали господствовать над умеренными и хотели довести до конца свою победу, раздавив народную партию и превратив процессы, начатые против соучастников Катилины, в обширное систематическое преследование своих врагов. Момент казался удобным.

Затруднительное положение Цезаря

Помпей был далеко; Метелл Непот, присланный им в Рим, не был выдающейся личностью. Красс, испуганный заговором, поспешил удалиться от интриг и опасностей народной партии, во главе которой остался один Цезарь, дискредитированный, ослабленный, презираемый. Буря, успокоившись на минуту, готова была разразиться с необычайной силой над его головой. Что случилось бы с ним, если бы он был слишком чувствительного темперамента и сделался слишком деликатным благодаря аристократическим предрассудкам или моральной совестливости? Но Цезарь сделался совершенным политиком, решительным, без колебания и разборчивости. Он не поколебался ускорить эволюцию демократии, начатую уже 4 или 5 лет тому назад, и сделал из нее грубую, боевую партию черни.[597]

Цезарь и пролетариат

Зажиточный класс, всадники покинули народную партию в этот критический момент. Но в Риме в огромных домах, построенных спекуляторами, было бесчисленное население вольноотпущенников, ремесленников, разносчиков, мелких лавочников, искателей приключений, нищих, преступников, пришедших со всех концов Италии и империи. Эти люди добывали средства к жизни всеми ремеслами, позволенными или постыдными, которые оставляли им рабы. Они находили работу на общественных постройках, делались каменщиками, ткачами, продавцами цветов, извозчиками, горшечниками, каменотесами, поварами, флейтщиками. Они нанимались на службу к политическим котериям и честолюбцам в качестве подкалывателей, шпионов или комиссионеров. Они узурпировали права гражданства, продавали свой голос, крали, плутовали, участвовали в общественных раздачах зерна и в публичных банкетах. Они образовывали большое число обществ или коллегий, которые сенат преследовал после заговора, стараясь распустить те, которые уже образовались, и воспрепятствовать образованию новых.