Величие и ограниченность теории Фрейда - [5]

Исходя из собственных практических предпосылок, Фрейд вынужден вести речь об «объектах» любви, поскольку «либидо остается либидо, вне зависимости от того, направлено ли оно на объект или на собственное Эго». Любовь — это сексуальная энергия, приложенная к объекту, — это всего лишь физиологически укоренившийся инстинкт, направленный на объект. Это, так сказать, отходы производства биологической необходимости выживания расы. «Любовь» у мужчин носит по преимуществу характер преданности, т. е. верности тому, кто стал дорог, поскольку он удовлетворяет насущные потребности (в еде и питье) мужчины. Таким образом, любовь взрослого человека ничем не отличается от любви ребенка: оба они любят тех, кто их кормит. И для многих это, бесспорно, справедливо, ибо такая любовь — это своего рода нежная признательность за насыщение. Все это замечательно, но удручающе пошло утверждать, будто это и есть апофеоз любви. Женщинам же, как полагает Фрейд, вообще недоступен этот высший уровень любви, ибо любят они «нарциссически», т. е. любят в других себя.

Фрейд постулирует: «Поскольку сама по себе любовь — это страстное желание и утрата, то влюбленные заботятся о себе и своих интересах, а вот быть любимым, получая в ответ взаимную любовь и обладая объектом любви, — значит вновь воскрешать ее». И это утверждение можно считать ключевым в понимании концепции любви у Фрейда. Любовь как страстное желание, утрата и соблюдение собственных интересов. А тем, кто превозносил любовь как источник силы и восторга, которыми она одаряет любящего, Фрейд возражал: «Все вы заблуждаетесь! Любовь делает вас слабыми, а счастье вы испытываете тогда, когда любят вас». А что же такое быть любимым? — обладать любимым объектом! Вот классическое определение буржуазной любви: счастью способствуют владение и контроль, будь то имущественная собственность или женщина, которая, являясь собственностью, обязана платить своему владельцу любовью. Любовь начинается со вскармливания младенца материнской грудью. Завершается же она во владении самца самкой, которая таким образом продолжает удовлетворять его эмоциональный, сексуальный и физический голод³. Вот тут-то мы и находим ключ к концепции Эдипова комплекса. Выставив напоказ пугало инцеста, Фрейд прячет за ним свое истинное понимание сущности мужской любви: вечная привязанность к матери, которая питает мужчину и в то же самое время контролируется им. То, что Фрейд фактически говорит между строк, подходит, вероятно, патриархальным обществам: мужчина продолжает оставаться существом зависимым, но, отрицая это, похваляется своей силой, а в доказательство женщину превращает в свою собственность.

Подведем итоги: основные факторы социальной установки патриархально ориентированной мужской особи — это зависимость от женщины и отрицание данного факта через установление контроля над нею. Фрейд сплошь и рядом трансформирует специфическое явление мужской любви патриархального типа в некий общечеловеческий феномен.

Проблема научной «истины»

Сейчас стало модным утверждать, будто теория Фрейда «ненаучна», и склонность к такого рода заявлениям отличает практикующих врачей различных ветвей академической психологии. Не приходится сомневаться, что подобное утверждение опирается на представления об исключительно научном методе. Однако у многих психологов и социологов крайне наивное представление о научном методе. Если в двух словах, то оно сводится к наивному упованию, что если сначала собрать факты, затем подвергнуть их количественной обработке — что чрезвычайно облегчается с помощью компьютеров, — то в результате подобных усилий обязательно откроешь новую теорию или уж в крайнем случае гипотезу. Далее, по аналогии с экспериментом в естественных науках, полагают, будто истинность теории зависит от возможности ее экспериментальной проверки другими исследователями при условии получения одних и тех же результатов. Проблемы, которые не поддаются подобной количественно-статистической обработке, считаются ненаучными, а следовательно и не вписывающимися в область научной психологии. Один же или два-три случая, которые позволяют наблюдателю прийти к вполне определенным выводам, объявляются, согласно этой схеме, не имеющими никакой маломальской ценности, если значительное число случаев не может быть воспроизведено, чтобы удовлетворять статистической процедуре. По существу же, неписаное правило данной концепции научного метода сводится к тому, что если применять верный метод, то сами по себе факты сформируют нужную теорию, а роль творческого осмысления их наблюдателем крайне ничтожна. Все, что от него требуется, — это умение подготовить внешне удачный эксперимент, однако без всяких собственных теорий, которые он мог бы подтвердить или опровергнуть в ходе данного эксперимента. Концепция науки, которая сводится просто к ряду отобранных фактов, эксперименту и достоверности полученного результата, уже устарела. Показательно, что от подобных примитивных представлений о научном методе уже давно отказались такие настоящие ученые, как современные физики, биологи, химики, астрономы.