Величайший урок жизни, или Вторники с Морри - [29]
Мы рассмеялись, и Морри тоже, насколько ему позволяло дыхание. За последние недели он впервые рассказывал что-то забавное. «Как странно, — подумал я. — Он чуть в обморок не упал, наблюдая за операцией, а свою болезнь переносит с таким мужеством».
В дверь постучала Конни и сказала, что обед для Морри готов. Это не был морковный суп, или овощные пирожки, или макароны по-гречески, которые я принес сегодня утром. И хотя я старался выбрать в магазине самую что ни на есть мягкую еду, даже ее Морри было уже не под силу прожевать и проглотить. Он теперь ел только жидкие питательные смеси и еще, может быть, размоченный в них, превращенный в кашицу кекс. Шарлотт теперь все для него перемалывала в миксере, и он втягивал это через соломинку. А я по-прежнему покупал еду в магазине и входил к нему с пакетами в руках, но теперь делал это уже исключительно потому, что хотел порадовать его своим постоянством. Я открывал холодильник и видел, что он забит коробочками с едой. Похоже, я все еще надеялся, что в один прекрасный день мы с Морри снова будем вместе есть обычный обед, и, как прежде, он будет говорить и жевать одновременно, не замечая, что кусочки еды выпадают из его рта. Глупейшая надежда.
— Да… Жанин, начал Морри. Жанин улыбнулась. — Вы очень славная. Дайте мне руку.
Жанин протянула ему руку.
— Митч мне рассказывал, что вы профессиональная певица.
— Да, — подтвердила Жанин.
— Он говорит, что вы замечательно поете.
— Нет, — засмеялась она, — он так только говорит.
Брови Морри изумленно поползли вверх.
— А можете что-нибудь спеть для меня?
Сколько мы с Жанин знакомы, столько я слышу от людей эту просьбу. Стоит им услышать, что пение — ее профессия, как тут же они просят: «А вы не могли бы что-нибудь спеть для нас?» Будучи застенчивой и в то же время очень придирчивой к месту, где нужно выступать, Жанин никогда не соглашалась. Она вежливо всегда и всем отказывала. И, пребывая в полной уверенности, что прозвучит привычный отказ, я вдруг услышал… как она запела:
Это была песня Рэя Нобла, популярная в тридцатые годы, и Жанин пропела ее с необыкновенной нежностью, глядя прямо в глаза Морри. Уже в какой раз меня поразило, что при нем даже самые замкнутые люди не стесняются выражать чувства. Морри слушал с закрытыми глазами, впитывая ноту за нотой. И с каждым новым звуком, наполнявшим комнату, улыбка его все более и более походила на неудержимое крещендо. И хотя тело его было совершенно недвижимо, не оставалось никаких сомнений: в душе он с упоением танцует.
Когда Жанин закончила петь, Морри открыл глаза. По щекам его катились слезы. За все эти годы я не раз слышал, как поет моя жена, но мне ни разу не удалось услышать ее так, как услышал Морри.
Супружеская жизнь. Почти у всех моих знакомых с ней проблема. Одни никак не могут жениться, другие никак не могут развестись. Нашему поколению супружество, похоже, дается нелегко: мы сражаемся с ним, точно с аллигатором из мутного болота. Сколько раз я уже бывал на свадьбах, поздравлял молодых, а потом, несколько лет спустя, лишь с легким удивлением встречал «жениха» в ресторане с молодой женщиной, которую он мне представлял как свою приятельницу, добавляя: «Мы ведь с женой разошлись…»
Я спросил Морри, почему у нас не ладится супружеская жизнь. Семь лет я не решался жениться. Отчего? Оттого, что люди моего поколения стали осторожнее, наблюдая за теми, кто женился рано? Или мы просто эгоисты?
— Я жалею ваше поколение, — сказал Морри. — Очень важно найти любящего человека, потому что в жизни так не хватает любви. Но современная молодежь слишком эгоистична, чтобы любить, или же она бездумно бросается в супружество, а через полгода уже разводится. Многие и понятия не имеют, какой человек им нужен в партнеры. Да и откуда им это знать, когда они и себя-то толком не знают?
Морри вздохнул. Сколько раз к нему приходили за советом потерпевшие крах в любви.
— Это очень грустно, потому что каждому надо иметь рядом любящего человека. И понимаешь это особенно ясно в такие времена, которые переживаю сейчас я, — когда дела не слишком-то хороши. Друзья — это, конечно, здорово, но будут ли они сидеть с тобой ночи напролет, утешая и заботясь о тебе, когда ты беспрестанно кашляешь и не в силах уснуть?
Шарлотт и Морри познакомились еще студентами и были женаты сорок четыре года. Теперь я часто наблюдал за Шарлотт: как она напоминала Морри про лекарство, или подходила к нему и нежно гладила его шею, или говорила о сыновьях. Слаженная команда. Подчас им достаточно было взгляда, чтобы понять, кто о чем думает. Шарлотт в отличие от Морри была очень сдержанной, и он относился к этому с необычайным уважением. Бывало, в нашей беседе он вдруг говорил: «Шарлотт может быть неприятно, если я расскажу об этом», — и тут же прекращал разговор. И ЭТО были единственные минуты, когда Морри воздерживался от откровенности.
— Одно я точно знаю о супружестве, — продолжал Морри. — Супружество — это проверка за проверкой. Ты постепенно узнаешь, кто ты есть и кто твой партнер, и можете ли вы друг к другу приспособиться.
