Величайшие русские пророки, предсказатели, провидцы - [16]

А в другой раз по обыкновению смиренная Ксения чуть ли ни ворвалась в дом к подруге своей Прасковье Антоновой и замахала руками со словами:

— Оставь все и скорее беги на Смоленское кладбище! Господь тебе сына дает!

Одинокая и не имевшая детей женщина собралась в спешке и побежала на кладбище. Прасковья Антонова доверяла словам Ксении полностью, зная ее многие годы, она ни единого раза не слышала от нее ни слова неправды, поэтому действовала без раздумий и сомнений.

Путь предстоял неблизкий, и она шла довольно долго, когда же достигла улицы, что вела к Смоленскому кладбищу, Прасковья Антонова увидела скопление народа. Оказалось, здесь случилось несчастие: извозчик ненароком сбил зазевавшуюся женщину на сносях. Удар был так силен, что вызвал преждевременные роды прямо на улице, но при этом пострадавшая скончалась. Прасковья Антонова взяла новорожденного мальчика, укутала в платок, снятый с собственной головы, и отнесла к себе домой. Впоследствии старания женщины разузнать что-либо про родителей младенца оказались тщетными, да что там, даже петербургская полиция не смогла ни найти отца мальчика, ни установить личность сбитой лошадью роженицы.

Однажды на улице блаженная Ксения осенила себя крестом, посмотрев вслед купчихе Крапивиной, молодой женщине, которая всегда оказывала ей радушный прием, и грустным голосом проговорила: «Зелена крапива, да увянет вскорости…» Слова эти припомнили после того, как спустя недолгое время неожиданная болезнь поразила совершенно здоровую купчиху, и та ушла в мир иной в считаные дни.

Широкую же известность, вышедшую далеко за пределы северной столицы, обеспечили петербургской блаженной предсказания страшных событий, печальный отзвук которых достиг самых дальних рубежей Российской империи. 24 декабря 1761 года, в Рождественский сочельник, Ксения, будучи необычайно взволнованна, в течение целого дня ходила по всему городу и везде, где бывала — в домах у знакомых, на церковных папертях, даже посреди улиц, — неизменно повторяла громким голосом одни и те же слова:

— Пеките блины! Пеките блины! Вся Россия скоро будет блины печь.

Никто не мог уразуметь, что она имела в виду, ведь Масленица была еще далеко, — однако многие, кто хорошо знал про ее дар прозорливости, подозревали, что следует ожидать какую-то беду. Так и случилось. На следующий день вслед за колокольным звоном по Петербургу распространилось страшное известие про неожиданную смерть царствующей «дщери Петровой», императрицы Елизаветы.

Елизавета Петровна отошла в мир иной, будучи энергичной, полной сил еще не старой женщиной. В день, предшествующий смерти, она обсуждала с Б. Ф. Растрелли убранство перестроенного архитектором Зимнего дворца, ее интересовали такие детали, как укладка паркета и покрытие позолотой перил лестниц. Блаженная Ксения провидела участь истинно православной русской императрицы, ведь по давнему обычаю кисель и блины служили поминальной пищей.

Другое, как сказали бы сейчас, резонансное предсказание Ксении тоже было связано с представителем императорской фамилии. Но сделала она его уже в царствование Екатерины Второй. Блаженная в течение нескольких дней горестно плакала и кланялась до земли на церковной паперти. Когда же у нее с участием осведомлялись, что заставляет ее так кручиниться, Ксения указывала на воды канала поблизости со словами: «Кровь, кровь там! Каналы и реки нальются кровью».

Петербург стал ожидать несчастья. И беда случилась по прошествии трех недель, а именно 5 июля 1764 года. В тайном каземате крепости Шлиссельбург во время безуспешной попытки освободить его подпоручиком В. Я. Мировичем был заколот шпагами охранников, капитана Власьева и поручика Чекина, содержавшийся взаперти узник номер «один» Российской империи, законный император Иоанн Антонович. Что до Мировича, точно не установлено, что побудило его попытаться совершить по сути дворцовый переворот — освободить из заточения и возвести на престол правнука Ивана V Алексеевича, старшего брата и соправителя Петра I (по одной из версий, обедневшим потомком в прошлом богатых дворян Малороссии двигало озлобление против Екатерины II, которая несколько раз накладывала отказ на просьбу подпорудчика Смоленского пехотного полка вернуть ему наследственные имения; среди современников ходили слухи и про то, что «бунт» Мировича спровоцировала сама императрица). Иоанну Антоновичу же с младых ногтей был уготован мученический венец.

Бабушка его Анна Иоанновна, самодержица российская из династии Романовых, любыми способами хотела оставить трон за потомством своего отца, царя Ивана V, и в июле 1739 году устроила брак своей племянницы, принцессы мекленбургской Анны Леопольдовны и принца Антона-Ульриха, герцога Брауншвейга. Появившегося от этого брачного союза в августе 1740 года Иоанна Антоновича императрица завещала назначить своим наследником. После кончины Анны Иоанновны, последовавшей уже в октябре 1740 года, младенец двух месяцев от роду был провозглашен императором Иоанном VI Антоновичем. Формальное его царствование продлилось всего год, до ноября 1741 года, когда в результате очередного государственного переворота, на которые оказался весьма щедр XVIII век в истории России, императорский трон заняла Елизавета Петровна, дочь Петра I. Законного императора-младенца поместили под замок в Шлиссельбургскую крепость, а его мать и отец, «брауншвейщы», как их называли, были сначала отправлены в Рижский замок, потом переведены в крепость Дюнамюнде, потом оказались в Раненбургской крепости и в конце концов были поселены при Холмогорском соборе, где они и окончили свои дни. Несчастному Иоанну Антоновичу предстояло до самой страдальческой смерти провести под строжайшим надзором в крепости Шлиссельбурга почти 23 года.