Векша - [22]

"Челны из шкур..." Потом печенеги велели пленным садиться в те челны, сами умостились с ними и поплыли на противоположный берег. Кони, видно, привычные к воде, плыли быстро, отфыркивались.

Векша с тоской вглядывался в днепровскую даль. Может, там появится поход, увидит их и бросится вызволять...

Но тщетны были его надежды: на светлой глади до самого окоема не было ни единой движущейся точечки - только вода и вода.

Догадаются ли гость и Путята, где он теперь, вернутся ли и они сами домой и расскажут ли обо всем отцу, матери... Яне?

Хотя бы весточку какую послать, чтобы знали: жив-здоров он. А так могут и забыть.

Нет, мать никогда его не забудет, ночей не будет спать, дожидаясь. Отец тоже будет горевать и раскаиваться, что послушался уговоров чужого человека и пустил сына в такую опасную дорогу. А вот Яна? Долго ли она будет его ждать?.. Отговаривала плыть... Чуяло ее сердце...

"Да неужели же та неволя навек? Неужели никогда больше не увижу родных?.. Нет, пустое: куда бы ни забросила судьба, все равно вырвусь и вернусь на родную землю. Разве что погибну...".

Пристав к берегу, печенеги попрятали кожаные лодки в лозах, снова связали пленников и погнали по широкой, выбитой скотом и конями дороге.

За весь день им встретился только один подорожный, и тот был печенег. Он ехал верхом на худой-прехудой лошаденке, весь в лохмотьях, лук поломанный, без колчана, вместо копья - кол заостренный.

Печенеги даже не взглянули на него.

- А тоже людьми называются! - тихонько сказал Сынко, бревший рядом с Векшей.- Встретятся, разминутся, словом не перемолвятся.

Спать укладывались на берегу гнилого озера, когда на небе уже густо проступили звезды, а из высоких трав выкатился полный червленый месяц. Но отдохнуть не пришлось: среди ночи печенеги подняли страшный шум, затеяли между собой драку. А когда угомонились, хлестнули пленников нагайками и погнали уже не по дороге, а переярками, долинами и балками. И так, нещадно стегая, гнали всю ночь.

С рассветом невольники заметили: печенеги были уже другие, и распоряжался ими вчерашний встречный, ехавший на су-хореброй лошаденке.

"Ты гляди, какой хитрый да коварный! - удивлялся Векша. - Даже жаль было его, когда встретились на дороге. А он, выходит, только прикинулся бедняком. А на самом деле выслеживал, куда мы пойдем, чтобы напасть ночью и отбить пленников себе... Пожалуй, он из другой печенежской стаи, и она не ладит с той, что засела возле порогов...".

С тех пор шли только по ночам, днем отдыхали в каком-нибудь глухом буераке или овраге.

Тяжелым был тот путь. Поле всюду поросло высокой, точно камыши, травой, ноги путались в ней, но охранники на это скидку не давали, они спешили, нагайки беспрерывно свистели над головами пленников. Да еще донимала жажда. Их кормили соленой кониной, а вода попадалась редко, и та застоявшаяся, смердящая.

А когда однажды утром засинел вдали голубой плес, пленники сами, уже без принуждений, из последних сил побежали к нему и, как отара овец, жадно припали к воде.

Однако, глотнув раз, другой, все стали отплевываться; вода была и горькой, и соленой.

- Море...- услышал Векша кем-то сказанное слово.

Так вот оно, то море, о котором он столько наслышался! Какое же оно и впрямь неохватное и красивое, точно небо спустилось на землю! Как ласково, приветливо плещут-играют на нем волны! Воли бы только да челн без весел, руками бы догреб до Киева.

А печенеги хохотали, аж за животы хватались, да все показывали на море - пейте, мол, чего же вы?

Векша спросил у Сынка, далеко ли отсюда до того места, где Днепр в море вливается.

- Далеко, - махнул тот рукой.- Из этого моря надо еще в Русское выплыть, объехать Корсунскую землю (Крымский полуостров, которым владели в X столетии греки, подданные Византии), и только тогда в Днепр попадешь.

- Разве это - не Русское?

- Нет. В том вода солонее, не такая на вкус. Это Сурожское (Азовское) море. В него Дон-река вливается.

Печенеги, поиздевавшись над пленниками, привели их к небольшому озеру с хорошей водой, позволили искупаться. Там, на его берегах, и расположились. Трое печенегов куда-то поскакали и утром следующего дня появились с двумя десятками всадников в пышной одежде, с мечами.

- Кто это? - шепотом спросил Векша у Сынка.

- Корсунцы. Ромеи, которые живут на Корсунской земле.

Те долго осматривали пленных, точно какой-нибудь товар на торжище, спорили с печенегами, наверное, о цене. То отходили сердито, то вновь возвращались. В конце концов, видно, все же договорились, дали печенегам торбочки со звонкой монетой, и те умчались в поле.

Греки развязали пленных, надели каждому на руки железные цепи - оковы и погнали дальше вдоль морского побережья.

Город, в который корсунцы привели в полдень невольников, стоял на самом берегу Сурожского моря, где вливалась в него Дон-река. Постройки все каменные, лишь изредка попадались глинобитные хижины... У причала покачивалось на волнах много больших ладей со спущенными ветрилами.

Корсунцы не дали пленным даже отдохнуть после тяжелой дороги. Сразу сняли с их рук тяжелые оковы, приставили надсмотрщиков и велели носить из клети на огромную многовесельную ладью мешки с зерном. Сами же направились к высокому каменному дому, стоящему вблизи причала.