Вексель судьбы. Книга вторая - [16]

“То есть сведения Тропецкого, сообщённые Фатовым, в полной мере подтверждаются,” — заключил докладчик, и сразу же высказал предположение, что возможно именно через чиновников МИДа абсолютно секретная информация о переданных в конце концов России французских ценных бумагах, сведённых в особый фонд, могла получить пусть небольшую, но крайне нежелательную огласку.

— Что же касается личности фабриканта и банкира Николая Второва, которому царь Николай Второй доверил стать управляющим этим фондом, то здесь вообще всё ясно до степени восхищения!— продолжил Борис, утолив жажду глотком сока.— Второв был уникальным и совершенно нетипичным для своей эпохи промышленником и финансистом. Самое главное заключалось в том, что он придерживался традиционного православия и, соответственно, не принадлежал к напоминающему западное протестантство старообрядческому течению, под влиянием которого находилась большая часть наших тогдашних купцов и буржуев. Если позволите так выразиться, Второв был человеком “столыпинского духа”, то есть верил в прогресс и процветание России под царским скипетром, без потрясений и революций. Не стоит также забывать, что он был и выходцем из костромских земель - исторической вотчины Романовых,- а костромичи, как хорошо известно, ни разу династии не изменяли. К огромному сожалению, людей, подобных Второву, в России имелись считанные единицы - большая часть промышленности и финансов принадлежала безмозглой высшей аристократии, иностранцам и революционно настроенным старообрядцам. Тем не менее Второву с его единомышленниками удалось потрясающе много…

— Наверное, имелся ещё и еврейский капитал, как же без него?— поинтересовался Петрович, недавно завершивший прочтение одной из последних книг полюбившегося ему Солженицына.

— Как раз позиции еврейского капитала в России в начале XX века были достаточно слабы - хотя присутствие самих евреев в низших и средних эшелонах бизнеса сохранялось на достаточном уровне. Крупнейший из еврейских финансистов Лазарь Поляков разорился ещё в 1901 году, и с того момента государство целых семь лет поддерживало его банки, чтобы спасти вкладчиков от разорения. При этом нет оснований считать, что русский царь якобы иудеев не жаловал: в той же степени в те годы начало сокращаться и финансовое влияние иностранцев - немцев, англичан и даже наших друзей-французов. При этом никто никого не изгонял - всё происходило в результате здоровой конкуренции.

Мария была искренне удивлена.

— Звучит невероятно. Неужели такое возможно?

— Представь себе, что да. На рубеже веков, когда у нас добывалось больше половины мировой нефти, началась склока между инвестировавшими в бакинские промыслы Рокфеллером и Альфонсом Ротшильдом. Сражение за тогдашнюю российскую нефтянку вели “Standart Oil”, ротшильдовская “БНИТО” и “Royal Dutch Shell”. Удары друг по другу они наносили в основном на иностранных биржах и в арбитражах, поэтому русские власти, которые априори принято считать виноватыми во всех бедах иностранцев, повлиять на исход битвы никак не могли. Тем не менее в результате этой склоки к 1912 году практически вся нефтяная отрасль перешла ведение армянина Манташева, русского Лианозова и Эммануэля Нобеля, который ещё по совету императора Александра принял подданство России и в полной мере считал себя русским. С обрабатывающей промышленностью, которая в ту эпоху переживала техническую революцию и чьи перспективы оценивались ещё выше, должно было произойти то же самое. Центром консолидации национального капитала являлся Второв, и у него всё потрясающе получалось! Когда началась Первая мировая, именно Второву удалось создать практически с нуля современную оборонную промышленность. Его заводы затем обеспечили большевикам победу в Гражданской войне, а также сказали своё слово и спустя годы, уже во время отражения гитлеровского нашествия.

— Я никогда не слышала об этом…

— О Второве по каким-то неведомым причинам у нас всегда предпочитали не распространяться… Хотя когда-то его имя было у всех на слуху. Накануне февральской революции даже судачили, что мистер Гучков, которого Дума официально назначила ведать развитием “оборонки”, элементарно не справляется и проваливает один проект за другим, потому он по-чёрному Второву завидует и предпринимает всё для того, чтобы завалить тогдашнюю центральную власть. Кстати, тот же мистер Гучков со своим окружением вполне могли знать о фонде, которым по доверенности царя Второв управлял, и оттого вынашивать планы перехватить над ним контроль. Этим, в частности, можно объяснить и ту совершенно безумную спешку, с которой гучковская банда добивалась отречения царя Николая - вполне ведь могли рассчитывать, что Второв в отсутствие прежнего бенефициара отдаст все ключи Временному Правительству, то есть Гучкову.

— А Второв, надо полагать, ничего не отдал?— риторически поинтересовался Петрович.

— Разумеется! Более того, как настоящий патриот, он отказался от эмиграции и даже стал активно сотрудничать с Советской властью. Видимо, потому и был застрелен неизвестным в мае восемнадцатого. Эх, если хотя бы одного чекиста выделили для его охраны!