Вексель судьбы. Книга вторая - [13]

— Всё это так,— резюмировала Мария,— но тем не менее выходит, что всё-таки мы им больше должны, чем они нам? Ведь деньги - более уникальная вещь, чем качества национального характера.

— Россия состоялась бы по любому,— ответил Алексей, немного поразымислив.— Но в том случае, боюсь, наши пути с Западом разошлись бы навсегда. Они и без того к четырнадцатому веку начали расходиться, и тамплиеры, просто оказавшись прозорливее малограмотных пап и королей, сделали принципиальный ход, чтобы попытаться их соединить.

— А как, по-твоему, было бы лучше для нас - вместе или порознь?

— Не знаю. Честно, не знаю…

Неожиданно Петрович поднялся и с мрачным выражением лица направился в сторону лесополосы.

— Петрович, куда это ты собрался?— крикнул ему вслед Борис.

— Пока мы ведём учёные беседы, с нами захотели переговорить местные пролетарии,— ответил Петрович, оборачиваясь.— Полагаю, что мы заняли помеченную ими территорию. Надо бы объясниться.

И с этими словами он завернул к машине.

— Мы с тобой!— крикнул Борис, вставая.

Однако Петрович сделал знак, чтобы все оставались на местах, а сам извлёк из багажника дорожную сумку и немного расстегнул застёжку-молнию, из разреза которой неожиданно выглянул воронёный ствол автомата Калашникова.

Вскинув сумку на плечо, Петрович неспешно направился навстречу компании из четырёх верзил, остановившись метрах в двенадцати от них. Те тоже замерли и переглянулись. Один из них вытащил из кармана нож, однако по сообщённому шёпотом совету другого быстро убрал его обратно.

Постояв так с минуту, Петрович опустил сумку на землю и застегнул застёжку. Старший из “пролетариев” понимающе кивнул головой, компания развернулась и ушла.

— Петрович, когда это ты успел вооружиться?— присвистнул Борис, кивая на сумку.

— Народ и партия, как известно, требуют от органов проявлять бдительность,— спокойно ответил тот.— Продолжайте, товарищи!

Алексей пожал плечами и вопрошающе взглянул на друзей.

— Кажется, я всё сказал по исторической части. Есть ли ко мне вопросы?

Борис поднял руку и церемонно встал, забавно одёргивая несуществующий галстук. Было не совсем понятно - то ли, заскучав, он решил немного покуражиться, то ли захотел выразить своё восхищение.

— У меня, товарищи, нет прямых вопросов к докладчику,— в пасторальной тишине раздался его хрипловатый голос.— Однако требуются разъяснения: что же именно тамплиеры нам привезли? Если в казне были деньги, то они должны были быстро закончиться, и спустя шесть веков во Францию пришлось отправлять музейные сундуки. Если не деньги - то чем тогда втихаря пользовались Калита, Донской и прочие наши правители? И как последнее вяжется с постулатом о якобы доверительных отношениях русских владык с верхушкой тамплиеров или их потомками? И наконец - как православное мировоззрение, бывшее в средневековой Руси абсолютно всеобъемлющим, могло уживаться с однозначно католическим характером Ордена, тем более что вскоре Орден был обвинён Римом во всех смертных грехах, включая услужение Сатане?

Выслушав вопрос, Алексей задумался. Потом большими глотками допил налитый из термоса чай и выплеснул остатки в костёр.

— Надо бы ещё дров подкинуть - иначе мясо не прожарим, в этом я убеждён. А вот что касается остальной нашей истории, то в ней, увы, не всё столь же убедительно… Поэтому изложу то, что думаю сам. Главным содержимым казны тамплиеров являлись не деньги, а какие-то сверхценные артефакты. Если золото там и было, то было его немного, и оно скоро закончилось, будучи израсходованным на строительство кремлёвских стен и подкуп ордынских ханов. На то, что в сокровище преобладала отнюдь не денежная составляющая, прямо указывает Тропецкий в фатовском дневнике.

— Так что же это могло быть? Ты сам как считаешь?

— Это могло быть нечто, найденное тамплиерами под развалинами Иерусалимского храма, разрушенного легионами Тита Флавия.

— Святая Грааль?— вскрикнула Мария.

— Исключено. Под руинами иудейского Храма могли находиться только ветхозаветные артефакты - например, Ковчег Завета, Моисеевы Скрижали или, скажем, какие-то свитки Царя Соломона. Однако предметы эти хотя и почитаются в христианстве, литургически не могут быть использованы. В чём тогда их ценность? Они могли считаться краеугольным камнем некоей новой религии - например, развитием теорий гностиков, которыми втайне интересовались правители средневековой Европы и даже понтифики. Либо это могли быть материальные предметы, обладающие ценностью во все эпохи.

— Выходит, снова золото?— печально произнёс Борис.

— Нет, только не золото, не технические средства, не живая вода и даже не философский камень.

— Но что же тогда?

— Боюсь показаться смешным или наивным, но я вижу только одно: это нечто должно было обладать способностью достоверно предсказывать человеческое будущее. А коли так - то и нести возможность это будущее моделировать или каким-то образом подправлять. Иными словами - властвовать временем.

Алексей замолчал и внимательно посмотрел на Петровича.

— Намёк понял,— ответил тот.— Начинаю жарку мяса!

Мечтательно взглянув на розовые телячьи отбивные, любовно раскладываемые Петровичем на решётке, Алексей продолжил.