Век Константина Великого - [11]

При таинственных обстоятельствах Кар и вскоре затем Нумериан погибли на востоке (284 г.). Замысел убийства Нумериана принадлежал Аперу, префекту гвардии. Апер не входил в состав союза военачальников и, очевидно, захватил власть одной только дерзостью. Но когда о смерти цезаря стало известно, Апер, по-видимому, утратил хладнокровие, позволил схватить себя и предстал перед военным судом, проводившимся в присутствии целой армии. Здесь, «согласно выбору полководцев и офицеров», императором был провозглашен Диоклетиан, известный военачальник; он тут же бросился на Апера, ожидавшего разбирательства у подножия трибунала, и пронзил его мечом насквозь. Пожалуй, несправедливо было бы делать вывод о причастности полководца к преступлению Апера; объяснение этого поразительного происшествия заключается в следующем: в Галлии жрица-друидка однажды предсказала, что Диоклетиан станет императором, если убьет вепря, по-латыни именуемого aper. С тех пор, когда бы будущий порфироносец ни отправлялся на охоту, он всегда выискивал кабанов; и, когда он увидел перед собой настоящего вепря, нетерпение подхлестнуло его.

Диоклетиану оставалось только сразиться с Карином. Карин не был лишен полководческих способностей; он, очевидно, без особого труда разбил узурпатора Юлиана на пути в Северную Италию (285 г.). Он боролся с Диоклетианом полгода, и вполне возможно, что в битве при Марте (невдалеке от Семендрии), которая считается решающей, он одержал победу. Но гибель ему принесла его распущенность, вызвавшая ненависть солдат. Диоклетиана незамедлительно признали обе армии. Вкупе с тем фактом, что он не сместил офицеров, не провел конфискаций и даже сохранил на посту префекта гвардии Аристобула, это может свидетельствовать о том, что с армией Карина существовала предварительная договоренность; но мы скорее готовы согласиться со старшим Аврелием Виктором, согласно которому причина – исключительно в мягкости характера и глубоком понимании ситуации, присущим их новому императору и его окружению. Сам он торжественно заявлял, что добивался гибели Карина не из честолюбия, а из соображений общего блага. В этом мы вполне можем поверить человеку, выказывавшему в других случаях такую беспримерную снисходительность.

Глава 2 ДИОКЛЕТИАН: ЕГО СИСТЕМА УСЫНОВЛЕНИЙ И ПРАВЛЕНИЕ

Исполнились знамения и оправдались предсказания оракулов, когда сын далматинских рабов, принадлежавших римскому сенатору Анулину, в возрасте тридцати девяти лет взошел на трон мира. Мать и сын получили свои имена по названию крошечного родного селения, Диоклеи, близ Каттара; теперь Диокл, «прославленный Зевсом», из почтения к римлянам присвоил обычное латинское окончание и превратился в Диоклетиана. Элемент Дио продолжал напоминать о царе богов, отразилось и в cognomen (дополнительном имени) императора – Иовий.

О военных достижениях, правлении и характере этого властителя (предмет, неоднократно обсуждавшийся) будет сказано в свое время. Сейчас нас интересует его особое понятие об императорской власти и то, как он берег, разделил и завещал эту власть.

Некоторым из предшествующих императоров распорядиться касательно короны помешала насильственная смерть; другие сознательно передали решение своим военачальникам. То, что Кар так бесцеремонно объявил своими преемниками сыновей, возможно, и стало основной причиной их падения. По-видимому, жена Диоклетиана, Приска, подарила ему только дочь, Валерию, и правитель вынужден был искать другое решение проблемы наследования. Если бы в империи царил мир, вопрос этот на время можно было бы отложить; но на границах собирались тучи, а в самой стране после смерти Кара появились толпы претендентов на титул – а ведь, по сути, власть Диоклетиана была такой же узурпацией, пусть даже и признанной сенатом. Где же искать спасительное средство?

Решение Диоклетиана, с одной стороны, свидетельствует о благородстве и интуитивном понимании происходящего, с другой – кажется неожиданным и странным. Опыт предшествующих десятилетий показал, что даже наиболее деятельных правителей, спасавших империю, неизбежно погубят предательство и разгулявшиеся солдатские страсти. Этого не могли предотвратить могущественные военачальники, окружавшие императора; кое-кто и не хотел, так как честолюбие пусть и осторожно, но все же подталкивало к трону. В итоге неминуемо должна была повториться ситуация, сложившаяся при Галлиене и тридцати тиранах, и в 285 г. все указывало на ее быстрое приближение; империя снова грозила распасться, может быть, навсегда.

Диоклетиан использовал верное средство: он окружил себя преемниками и равными по званию. Так венец честолюбивых мечтаний узурпаторов стал менее достижимым, и вероятность военных восстаний сократилась. Если бы даже пал один из императоров или цезарей, но не двое или четверо, находившиеся обычно в Никомедии, Александрии, Милане и Трире, тогда неумолимым мстителям оставалось бы только дожидаться расправы. Все добрые люди быстро поняли, кого поддерживать, чтобы не искать защиты у солдат. Кроме того, структуру, изобретенную Диоклетианом, выгодно отличала от прочих возможность разделения задач между правителями. Теперь проблемы решали спокойно, вдумчиво и хорошо, в соответствии с ясным общим планом.