Век эмпирей - [54]

Тогда я хочу, чтобы ты заморозил их активы, включая все их личное дерьмо — собственность, счета, все. С этого момента все эти развратники будут ночевать в жилых модулях. Делай все, что сочтешь необходимым, но я хочу их деньги. Меня не волнует, заменишь ты их или нет, но это касается каждого. Продай все…

Алтаг закашлялся.

— И распредели выручку между рабочими низшего уровня, начав с самых бедных. Одновременно выясни, сколько я могу продать собственных ценных бумаг, не теряя контроль над компанией. Доходы используй для той же цели. Если кто-то поведет себя как сука, объясни им, что они получат возможность заработать это снова. Если они по-прежнему будут создавать трудности, запри их в клетки и дай некоторое время подумать. Сделай это, Янус. Сделай это вчера.

Тибус вышел в частные апартаменты прежде, чем молодой человек успел ответить.

Когда за ним захлопнулась дверь, Тибус напомнил себе, почему он ненавидит элиту калдари.

Личные апартаменты Шутсу занимали более 400 квадратных метров — безумное расточительство по самым щедрым стандартам, учитывая дефицит жилых площадей на космических станциях. Квартира была украшена экзотическими растениями, произведениями искусства и мебелью, сделанной из самых редких материалов в Новом Эдеме. Бар, совмещенный с окном внешнего обзора, был забит пряными деликатесами и настоящей, органической пищей — а не синтетическими питательными смесями, поставляемыми рабочим корпорацией.

Чем дальше он осматривал резиденцию бывшего главного администратора, тем более темная ненависть росла в его сердце.

Любой образец здешней роскоши стоил больше, чем обычный заводской труженик мог надеяться заработать в течение целой жизни корпоративного рабства. Но основное внимание привлекал, как вызывающая демонстрация богатства, — фонтан, извергавшийся в водоем, не имевший материальных стен. Вода удерживалась на месте той же самой гравитационной индукцией и технологией конвергенции, что использовались в оборудовании звездолетов, вроде трейсерных лучей и инерционных увлажнителей. Огромный резервуар почти на три метра возвышался над каменным полом, словно гладкое стекло, что заполняло целую комнату; внутри плавали тысячи ярких цветных рыбок. Только для того, чтобы нанять квалифицированных физиков и инженеров, способных произвести расчеты квантового поля, не говоря уж о материалах, способных облечь эти расчеты в реальность, ушло миллионы межзвездных кредитов, а не обесцененной валюты Альянса, используемой в регионе Лоунтрек.

Но кипящий гнев почти ослепил его при виде женщины, купавшейся в водоеме. Длинные волнистые волосы стекали по ее гибкой спине, переходящей в изящные, крепкие ягодицы, легко рассекающие воду, взбиваемую стройными ногами.

Несмотря на то, что облик этой женщины заставил бы любого мужчину воспылать желанием, Тибус видел только то, что она галленте, и его взор застлал багровый туман.

Хромая по каменным плиткам, он вогнал руку в водяную стену, за которой она плыла, крепко ухватил за лодыжку и дернул с такой яростной силой, что она не имела времени даже вздохнуть. Схваченная за одну ногу, она оказалась под поверхностью бассейна и отчаянно пыталась освободиться. Но Тибус был слишком силен и решительно настроен заставить женщину страдать за ее презренную этническую принадлежность.

В панике, борясь за жизнь, она наглоталась воды, ее движения стали слабеть, по мере того как тело охватывало кислородное голодание. Только тогда был он удовлетворен степенью ее страданий; он хотел мучениями подвести ее к краю смерти, но перевести через край — еще нет. Он злобно рванул ее через водяной барьер, позволив голове удариться о холодный каменный пол с отвратительным глухим стуком. Удар почти лишил ее сознания, но она больше не контролировала себя, легкие были повреждены, она с кашлем и хрипом извергала из себя пинты воды.

Тибус сгреб ее за волосы.

— Кто ты, мать твою? — потребовал он.

Отчаянно хватая ртом воздух, она выдавила:

— Шутсу… нанял…

— Ты — шлюха! — заклеймил он ее. — Кто еще здесь?

Искаженные слова вырвались изо рта:

— Только… я…

Он подтащил изувеченное тело к двери, оставляя на полу мокрый след, испачканный кровью. Когда дверь открылась, он бросил тело на руки потрясенных мужчин и женщин, работавших в офисе.

— Избавьтесь от этого мусора! — заорал он. — Вы ответите передо мной, если я найду еще кого-нибудь!

Игнорируя ошеломленные взгляды, он захлопнул дверь, прежде чем кто-либо опомнился. Только теперь, убедившись, что он один, он ощутил приступ головокружения. Простой вид и физический контакт с плотью и кровью галленте вызвали всеохватную, ошеломляющую тревогу, обрушившуюся на него, как вода рушилась в бассейн.

«Что я сделал? — спросил он вслух. — Я должен быть мертв!»

Он обхватил голову, закружился на месте, стремясь повергнуть невидимого противника. Ужасные вспышки памяти о боях — невыразимых переживаниях, врезанных в его память, — о времени задолго до работы в корпорации — промчались через его душу подобно циклону. Он вцепился в свои белые волосы так, что почти рвал их; ужасы войны, резня в знакомых кварталах, товарищи, разорванные в клочья врагами-галленте, — все это почти изгнало дыхание из его легких.